Отец смотрит на запад - [16]

«Наверное, стала мала. Я ведь качаюсь два раза в неделю», – подумал он и стал строить планы, как в выходной день после качалки будет приходить в эту квартиру и получать то, что принадлежит ему по праву. Деньги и все, что есть в его квартире. Катя не будет особо сопротивляться. Потому что, во-первых, она виновата и должна ему денег. А во-вторых, он не так уж и плох, да и какая бабам разница.

– Руки убрал! – неожиданно отрезала Катя и смахнула клешню Юрка.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной. Что за неуважение? – процедил Юрок и уставился на оголившееся Катино плечо.

– Все! Отправила вашей маме на карточку. – Катя сначала перевела деньги, затем спрятала плечо.

– Куда ты отправила? – Юрок все еще зло, но уже не так уверенно спросил.

– Ваша мама дала мне карточку пенсионную, я туда перевела, – запинаясь, ответила Катя и пожалела. Она вдруг представила его мать, которая в ее фантазиях на фоне почерневшего от злости Юрка стала совсем белой. Представила, что он прохаживается по худой ее спине дубинкой, которую под страхом штрафа, прячась от камер видеонаблюдения, утаскивает с работы.

Юрок разочарованно хмыкнул и пошел к двери, на ходу заправляя мешковину в брючный карман. Пока он доставал ключ из куртки, которая снова стала по размеру сутулому Юрку, Катя решила, что завтра же потребует повышения зарплаты, продаст дом, в котором выросла с бабушкой, откроет счет в банке, где будет копить на собственную квартиру, а пока сменит замки в съемной. Юрок как будто услышал ее мысли и обернулся.

– Не вздумай поменять замки в моей хате. Сломаю дверь, и ты еще за нее заплатишь. Натурой.

Дверь за Юрком закрылась, и Катя поняла, что у нее есть месяц, чтобы найти новое жилье.

Всю ночь она крутилась на скрипучем диване, высчитывая, сколько денег можно получить с продажи бабушкиного дома. Цифры складывались столбиком на потолке, заслоняя собой пятно Южной Америки. Окончательно потеряв сон, Катя взяла ноутбук и открыла сайт агентства недвижимости. Листая фотографии человейников, где сдавались или продавались квартиры, она представляла, сколько таких Юрков прячется за серыми монолитными стенами.

«Еще не хватало, чтобы он мне приснился!» – подумала Катя и оставила заявку на сайте для связи с риелтором.

Утром, так и не сомкнувшая за ночь глаз, она стояла перед домом, в котором выросла, и не решалась войти. Поймала себя на мысли, что впервые смотрит на дом как собственник. Замечает, как сильно реальность отличается от той картинки, что еще вчера была в голове. Бабушка любовно называла двухэтажный деревянный дом старой профессорской дачей, а иногда убежищем. Здесь она укрылась, когда порвала отношения с институтом. Преподавать историю КПСС стало незачем, да и нельзя. Ее коллеги по кафедре порвали партбилеты и заявили о себе как о приверженцах либеральных реформ. Ирочке подобные жесты казались вульгарными, и она оставила партбилет при себе. Поэтому шлейф партийности и непонятной новой оппозиционности, а следом и недоверия тянулся за ней из школы в школу, пока Ирина Рудольфовна не продала квартиру в Москве и не переехала в добротный домик в Подмосковье.

Сейчас Катя прикидывала, как бы ей проделать обратное, поменять бесхозную, нуждающуюся в ремонте дачу хотя бы на «однушку». Во время утреннего созвона риелторша сонным голосом предупредила, что спрос на такие дома небольшой, и сейчас Катя вдруг захотела бросить затею с продажей и остаться здесь жить, но тут же представила, какими угрюмыми будут ее вечера в этом доме без бабушки, и посмотрела на часы. Риелторша должна была приехать уже десять минут назад.

Хлипкая калитка из покривившихся дощечек, которые когда-то были ярко-оранжевыми, вызывала жалость. Катя посмотрела на соседние дома, на их одинаковые зеленые заборы и вспомнила, как бабушка добродушно пожала плечами в магазине товаров для ремонта и разрешила еще маленькой Кате выбрать любой цвет. Катя хотела казаться взрослой и делала вид, что прикидывает варианты, но на самом деле она уже давно решила, что забор должен быть как мандарины, которые отец привозил на Новый год. Она с умным видом ткнула пальчиком в банку с самой яркой крышкой. На другое утро в пилотке из газеты она красила забор и громко смеялась. Проходившие мимо соседи делали круглые глаза, бабушка с улыбкой кивала в сторону Кати и называла ее Томом Сойером.

Кате вдруг показалось, что занавеска в кухонном окне дрогнула. Представилось, что бабушка, живая, ждет ее на кухне с оладьями. В следующую секунду наваждение исчезло. Катя сделала глубокий вдох и медленный выдох, плотный пар был похож на дым от сигарет. Из-за угла показался маленький джип. Спотыкаясь на колдобинах, он неуверенно полз по слякотным колеям. Катя шагнула навстречу и энергично замахала. Машинка взбодрилась, и через пару минут из нее уже выскакивала крупная риелторша, одетая как для лесного похода: в мужской куртке, резиновых сапогах, перчатках. Она бросила на Катю неприветливый взгляд, словно досадуя на клиентку за то, что пришлось ехать в такую рань далеко от чистого и теплого офиса, но тут же заговорила неожиданно ласково.