Отец и сын - [20]

Саша Желнов — сын «сверхблагополучных» родителей, отец руководил службой безопасности Северного управления, большой дом, домработница. Он учился несколько слабее и, кроме нас, у него друзей не было. К удивлению (в будущем) меня очень приветливо принимали в этом доме, а Алексея не очень доброжелательно (из-за семьи, что ли?). Помню Сашин день рождения, очень богатый стол. Всё чинно, как в кино. А я, интернатовец, в лыжном костюме с начёсом и протёртой коленкой.

Потрясающее известие о смерти Сталина дошло до меня в бане, наша комната мылась по графику. Помню многотысячный митинг в центре Ягодного, мороз, все без шапок и я тоже, большинство людей искренне плачет. И это люди, в подавляющем числе привезённые на Колыму принудительно! Существовало какое-то раздвоение сознания: Сталин — одно, НКВД — другое; враги со всех сторон мешали Сталину строить социализм. Помню всесоюзные траурные минуты в актовом зале школы.

Последствия смерти Сталина проявились очень быстро. Родители реабилитированы, с ними заключён обычный северный трёхгодичный договор, причём с времени приезда на Колыму; разрешён переезд в Ягодное, что и было сделано летом 1953 года. Поселились в самом центре Ягодного в коммунальной квартире на 2-м этаже (две комнаты). Как и на Джелгале собирали много ягод, сам зарабатывал себе кое-какие мелочи (майки…), сдавая вёдрами бруснику и голубику в приёмный пункт.

Это было время, когда началась расчистка лагерей, многих выпускали, но тяжёлых рецидивистов со сроками более 25 лет (раньше максимальное наказание за убийство — 25 лет и некоторые «умудрялись нахватать» до 150–200 лет срока) расстреливали.

Образована Магаданская область, вместо управлений «Дальстроя» образованы районы (наш — Ягоднинский), появилась милиция. Один штрих. С первой волной либерализации проезда на Колыму и обратно Ягодное наводнили женщины-цыганки с детьми, приехавшие искать своих мужей. Это было страшное и нелепое зрелище, когда полураздетые (не в пример нынешним цыганам) женщины и дети в лютые морозы просили милостыню на улице.

Очень неприятный осадок в памяти остался в связи с арестом Берия. Однажды вызывают меня с урока в учительскую, дают в руки бумажку с текстом, кроющим «иуду Берия». Заставили выучить, а потом выступить на общешкольном собрании. Какой-то бред про агента империализма. Стыдно до сих пор. Некоторые соклассники очень удивлялись, с чего это я «вылез» на трибуну.

Одно из тяжёлых воспоминаний того времени. В Ягодном появился майор из Белоруссии с двумя пацанами. Один (6-й класс) приехал без ноги (подорвался на мине), а второму (8-й класс) всадили в нашей школе финку прямо в плечо. Помню плач родителей у нас дома с просьбой к папе с мамой спасти сыну руку.

После окончания трёхгодичного контракта, родители решили выехать с Колымы, но немцы-то не могли искать место жительства по своему усмотрению. После длительной переписки получили приглашение в Талды-Курганскую область. Срочно начали распродажу своего имущества, я тоже стоял, продавал книги. Назад (5 сентября 1954 г.) мы «двинулись» с несколькими чемоданами (в отличие от полувагона вещей при прибытии на Колыму) и очень приличными, по тем временам, деньгами (* 80 тыс. руб.). Автобус до Магадана, затем каюта 2 класса комфортабельного теплохода «Александр Можайский». Чистота, порядок. В Охотском море встретили несколько китов и обилие сопровождавших теплоход дельфинов. Несколько омрачил путешествие 5–6 бальный шторм. Много лет родители смеялись над моей самоуверенностью: — Я! Заболеть морской болезнью?? — бррр… Когда сошли на берег в Находке казалось, что земля под ногами качается. Приятнейшее воспоминание: свежая варёная картошка и малосольные огурчики. Дальше отдельное купе до Новосибирска, пересадка на южное направление и 19 сентября родственники встречали нас в Уштобе, наняли ишака, погрузили чемоданы и вперёд… мимо арыков, обилия пыльной зелени к дому тёти Муси. 21 сентября 1954 г. пошёл в школу (путь Джелгала — Уштобе оказался длиной ровно в 3 года).

Талды-Курган, Текели (1954–1958)

Первые дни никак не мог различить близнецов тётю Мусю и тётю Марту. Одевались они демонстративно одинаково, ждал пока откроют рот, у тёти Муси сверкала золотая коронка. Тётя Марта только что переехала из северного Казахстана.

Тётя Марта

Тётя Марта, фельдшер, вышла замуж за Ганса Пеннера (сидел с папой в техникуме на одной парте, затем учились а одной группе Одесского мединститута). Тяжелейшая жизнь тёти Марты в какой-то мере компенсируется природной жизнерадостностью.

Начало войны, появляется Рудик. Затем Германия. Желание вернуться к мужу (если бы не это, возможно вместе с бабушкой остались бы в Германии). В СССР — Котлас, лесоповал. Выясняется, что муж, дядя Ваня, нашёл в трудармии другую жену (русскую)и не собирается забирать к себе тётю Марту с Рудиком. Житейская трагедия!

Получила разрешение (напоминаю, что до 1956 г. немцы не могли свободно определять своё место жительства в СССР даже формально, фактическая дискриминация сохраняется до сих пор)и вместе с тётей Лизой переехала в село Глубокое Кокчетавской области. В Глубоком тётя Марта родила дочку Эльзу (1951 г., отец — местный хирург), в 1954 г. переехала в Уштобе, а через несколько лет в Талды-Курган. Основная работа — фельдшер скорой помощи.