Отец и сын - [17]

Вельда

Довольно большая разница в возрасте много лет сказывалась в отношении родителей, обычно младших больше балуют. В раннем детстве очень плаксива, вспоминаю сколько общих нервов тратилось, когда её усаживали фотографироваться. Кроме 5 лет института Вельда постоянно живёт рядом с мамой и папой. Неплохо закончила школу, в 1966 г. поступила в мединститут в Барнауле (при моём и Аникеева активном соучастии). Вышла замуж за одноклассника Женю Шипицина. От него двое детей Олег (1972 г.р.) и Нелли (1974 г.р.). Разошлись. Второй муж — Саша Машкин. От него сын Эдик (1986 г.р.). Все, кроме Олега, находятся в Папенбурге. С выездом Олега уже более 5 лет проблемы, пока он живёт в Тюмени, непонятно чем занимается и периодически приезжает в Папенбург в гости. Очень неприятная ситуация! Нелли учится, если я правильно понял, на экономиста туристического бизнеса (имеет совместно живущего друга — сокурсника). Эдик пошёл в 5-й класс. Все трое детей под постоянной опекой и поддержкой бабушки и дедушки. Смысл одной из любимых папиных пословиц: «Плох тот дед, который не в состоянии довести своего внука до пенсии». Особое отношение к этим внукам всегда остро чувствовали мои дети и это очень раздражало обеих моих жён.

В Талды-Кургане Вельда сначала работала участковым терапевтом, затем санитарным врачом. В Папенбурге пока оплачиваемой работы не имеет, 6 месяцев стажировалась в госпитале и подтвердила советский врачебный диплом. Пока один из местных врачей использует её в своей практике с полной загрузкой (знание русского языка привлекает приезжих «русаков»), но без оплаты. Больше года. Нонсенс! Похоже, что-то здесь остаётся «за кадром».

Папа очень скромно описал свою и мамину работу в воспоминаниях «Так было!» В частности, он ничего не пишет о встречах с Курчатовым, хотя в семейной памяти это отложилось очень чётко. Не написал он и о том, как ему делали операцию аппендицита. Мама много лет смеялась как специально приглашённый из «большого» Челябинска профессор мучился с простой операцией. Мама стояла рядом с операционным столом, а профессор, по-видимому, несколько десятков лет уже аппендицит не оперировал. Вспомнил этот эпизод, так как на 3-й день после операции, являясь пациентом, папа уже оперировал, спасая чью-то жизнь. Папа и мама имели много ночных вызовов.

О популярности папы свидетельствует и факт, описанный мной в «Хронике ТНХК» и приведённый при описании 80-х годов. В 1980 г. в моём кабинете появился руководитель отряда монтажников из Челябинска-40 Антонов и спрашивает: «Хирург Полле не Ваш родственник?» Прошло 30 лет!!!

Челябинск-40 строился очень быстро. На берегу озера, метрах в двухстах, от нашего дома построили громадный (по меркам детского восприятия) парткабинет с большой библиотекой, которой я интенсивно пользовался (читал очень много). Город затягивался в асфальт, появились проспекты Сталина, Берия, большие дома. Исчезли нищие и калеки (тогда я не понимал, куда они делись, а их просто вышвыривали «за забор»).

Ежегодно, с 6 лет ездил в пионерлагерь куда-то в район Кыштыма. Запомнилось много ужей и слюды, выходящей на поверхность. Невдалеке от пионерлагеря стоял трофейный танк (как и зачем он там оказался мне и сейчас неясно, но пацаны любили по нему лазить). Очень запомнил возврат из последнего лагеря. 1 июля 1951 г., на улице жара, а в квартире темнота (всё занавешено), прохладно и бабушка к приезду приготовила что-то вкусное.

3 июля произошло событие, резко изменившую жизнь нашей семьи. После обеда принесли повестку, предписывающую быть готовым к отправке к 6.00 5 июля. Папа был на больничном — сломана ключица (уронил лестницу).

События с переездом на Колыму хорошо описаны папой. Немного добавлю. В описываемый период в Челябинске-40 всё население условно делилось на две категории: «строители» и «заводчане». По мере строительства основных объектов по производству оружейного плутония, участников строительства, начиная с 1949 г., отправляли по этапам на Колыму. Существовала специальная аббревиатура «ОК» (особый контингент). Насколько мне известно, наш этап оказался последним. А пока начались срочные сборы с помощью знакомых, бесполезные обращения знакомых к руководителям Челябинска-40 (работники ведомства Берия), поиски сундуков для упаковки вещей, покупка чемодана вафель, ликвидация и зажарка всех кроликов… Одна из основных версий (истинные причины сгниют в архивах МВД) нашей скоропостижной отправки связывается с тем, что во время войны бабушка была в Германии.

Не рисуясь скажу, что поездкой на Колыму началась для меня школа жизни и впечатления сохранятся до ухода в мир иной. При отправке разрешили взять все вещи, так что две трети железнодорожного состава — товарные вагоны с нарами и фанерной парашей в центре для людей, треть состава — с вещами.

Поразило обилие голодающих вдоль дороги, мы постоянно бросали людям остатки хлеба. Я располагался на верхних нарах у окошка и постоянно слышал: «Почему за решёткой дети?». Конечно, вся трагичность ситуации тогда мне была недоступна, но это было «открытие мира». Почему-то поразило обилие вдоль дороги раскосых людей, всех их называл «бурят-монгол». Удивительно, что никто меня не поправлял, всем было не до моих восторгов.