Отец Александр Мень: «Люди ждут Слова...» - [27]

Железнодорожная станция, ближайшая к церкви, находится в нескольких километрах, в Пушкине.

Как во всех деревенских церквах, прихожанками новодеревенского храма были главным образом старые женщины. С приходом отца Александра состав прихода обновился. По воскресным и праздничным дням здесь стали появляться новые лица: образованные москвичи, молодежь. Сосуществовать двум этим группам не всегда было просто. Не все новые прихожане знали, как нужно держать себя в православной церкви, как креститься. Некоторые во время службы складывали руки крест–накрест, молодые девушки входили в храм не покрыв голову или даже — о ужас! — в брюках. Конечно, находились бабушки, которые поучали их. Со своей стороны, молодежь поначалу с некоторым презрением относилась к этим «темным» женщинам, не понимая, как они выражают свою веру. Терпением и добрым отношением и к тем, и к другим о. Александр сумел добиться того, что обе группы, несмотря на очевидные различия, приняли друг друга.

Отца Александра часто представляют как священника интеллигенции, но это неверно: он никогда не пренебрегал простыми людьми — прихожанами из своей деревни и ее окрестностей. Они, в свою очередь, уважали его и верили в силу его молитвы. Он ходил по домам, бывал почти в каждой семье: причащал больных, соборовал умирающих, освящал дома. Его общительность и теплоту испытал на себе каждый[130].

Рядом с церковью находился деревянный домик, где священники, певчие и псаломщики могли подготовиться к службе, приготовить себе еду. Здесь же в случае необходимости ночевали священники — в те дни, когда длительность служб или их число не позволяли им возвратиться домой. В этом домике у отца Александра был маленький кабинет, там стоял диван, на котором он мог спать. Именно в этот кабинет чаще всего приходили к нему люди. Если бы только эти стены умели говорить! Сколько мужчин и женщин, не веривших уже ни во что, обрели там смысл жизни! Сколько тех, кто потерял надежду, ушли оттуда с новыми силами! Сколько их, пространно рассказывая о своем прошлом, впервые исповедали там свои грехи! Сколько тайно крестились и впервые осенили себя крестом, рукою тяжелой и напряженной, словно они преодолевали какое‑то физическое сопротивление!

Кто из духовных детей отца Александра не помнит о своей первой встрече с ним? Это бывало так. Один из ваших друзей рассказывает вам об отце, объясняет, где находится храм. И вот однажды вы приезжаете на Ярославский вокзал, садитесь в поезд на Загорск, выходите в Пушкине, пересаживаетесь в автобус, который довозит вас до большой дороги, и вы идете по нижней, параллельной дороге, вдоль изб, пока не увидите среди деревьев маленький голубой купол. Вы входите в церковь и робко остаетесь в глубине ее, опуская голову в тот момент, когда все крестятся. Возможно, отец Александр заметил незнакомое лицо, пока он выходил к царским вратам, чтобы прочитать молитву, или обходя церковь во время каждения, и подал вам знак головой. После службы, во дворе, вы подходите к нему, он просит вас подождать. Ожидание долгое, очень долгое, несколько томительное. Вы, вероятно, никогда не встречались со священником. Можно ли ему довериться? Наконец вас вводят в домик, а затем в кабинет. И там, с первых слов, которыми вы обмениваетесь, все опасения, вся недоверчивость рассеиваются. Перед вами друг, он вас слушает, и вы чувствуете, что он уже вас любит.

С отцом Александром было связано множество людей, и тем не менее у вас оставалось чувство, что ваша с ним дружеская связь особая, не такая, как у кого‑то другого. Даже если вы видели его совсем недолго, даже если при этом присутствовал кто‑то еще, всегда находился момент для истинной встречи с ним один на один, момент, когда он весь обращен к вам. В каждом видел он неповторимую личность и любил ее неповторимой любовью.

Впоследствии вы не раз возвращались в Новую Деревню. Может быть, напевая что‑нибудь из Галича. Галич крестился у о. Александра. Покинув Россию в начале семидесятых годов, он так и не смог привыкнуть к эмигрантской жизни. В Европе он написал знаменитое ностальгическое стихотворение «Когда я вернусь», одна из строф которого посвящена маленькой церкви в Новой Деревне:

Когда я вернусь,

Я пойду в тот единственный дом,

Где с куполом синим не властно соперничать небо,

И ладана запах, как запах приютского хлеба,

Ударит в меня и заплещется в сердце моем —

Когда я вернусь,

О, когда я вернусь!

Итак, как и в первый раз, вы прошли сто шагов по двору, так же вошли в дом, в главную комнату, которая служит столовой, и те, кто теснятся там вокруг стола, дожидаясь своей очереди, подвинутся и дадут вам место. И всякий раз терпение ваше будет вознаграждено, вас ждет все тот же радушный прием.

Отец Александр не довольствовался тем, что принимал новых или будущих верующих в Новой Деревне. Он часто встречался с ними в Москве. Тем, кто опасался быть замеченным в Новой Деревне, он назначал встречи на квартирах своих друзей. Часто он крестил и взрослых, и детей дома, поскольку в то время каждый, кто крестился или крестил своих детей в церкви, неминуемо привлекал к себе внимание и мог подвергнуть себя серьезным неприятностям. Но и священники, которые крестили тайно, тоже рисковали. Чтобы получить приход, священнику нужно было не только получить назначение от епископа, но и зарегистрироваться у уполномоченного Совета по делам религий. Обнаружив, что священник крестит на дому, местные власти могли лишить его регистрации.