Отдых на свежем воздухе - [5]

Жиенна только усмехнулась, опять стрельнув глазами в Тонио, а тот, снова радуясь, что под его татуировками румянца не видно, спросил:

– И как, хватило?

– Ну, к Марионелле ни разу не бегал, – расплылся в похабной усмешке паладин-маг. – В отличие от некоторых, не будем показывать пальцами.

– А что такого-то? – Жоан снова разлил всем вина. – Это тебе, Бласко, повезло просто, что ты маг, и у тебя оно как-то замещается. Мне Джорхе говорил, что так бывает. Маги, конечно, потрахаться не дураки, но им так не свербит, как обычным людям. Сам-то он такой же, пока не женился, трахался хорошо если раз в полгода, и то если подпирало слишком сильно. Мне же вот тяжело было. Ох как тяжело… сам удивляюсь, как это я так до сих пор умудрился обет не нарушить. Я ведь не особенно в паладины хотел, но семейная традиция же, надо следовать. Это недавно только я понял, что паладинство как раз по мне занятие. Вот бы еще так трахаться не хотелось иной раз, было б вообще замечательно. Так что давайте выпьем за то, чтоб успешно противостоять соблазнам.

За это все выпили с удовольствием, и Тонио, доедая последнюю энчиладу, тоже пустился в откровения:

– Мы, Квезалы то есть, род древний и известный. В Мартинике, знаете, дворянства в старые времена не было – в том виде, как в Фарталье, чтоб с титулами, с наследственными доменами и прочим. Было четыре царства – Куантепек, Тиуапан, Чаматлан и Вилькасуаман, все друг с другом враждовали и воевали, причем часто только для того, чтоб побольше народу в плен захватить и в жертву принести. Веселые были времена, да… Во главе каждого царства стоял царь, а все остальные считались как бы его рабами. Все поголовно причем, кроме царской семьи. И каждый должен был заниматься тем делом, которое его клану предписывалось. Кто-то землю обрабатывал, кто-то воевал, кто-то горшки лепил, кто-то строил, а кто-то богам служил. Квезалы издавна были жрецами Пернатого Змея. Не самый, кстати, кровожадный из наших древних богов, ему людей в жертву никогда не приносили, только кроликов, лам и птиц. А кто не был жрецом, тот все равно должен был при храме служить – писцом там, кладовщиком, уборщиком и тому подобное. А в те времена храмы еще ко всему прочему были административными канцеляриями и судами. Вот после принятия Веры мы и стали священниками, чиновниками да юристами, и посвященные Судии в нашем роду – дело обычное. Но еще с тех времен быть воином для Квезала – это… ну, не то чтоб позор, но в общем занятие недостойное. А я с бумажками возиться терпеть с детства не мог. И математику очень не люблю, не дается мне она. Вот и решил попробовать себя на другом поприще, чтоб только не пришлось ненавистным делом заниматься. А чтоб совсем уж вразрез с семейной традицией не шло, сделался паладином. Дед и дядья были страшно недовольны, но отец им напомнил, мол – чего такого-то, паладины же посвященные, а стало быть, служат богам, то есть вроде как священники, что ли. Возразить им было нечего, пришлось смириться. Правда, дед настоял, чтоб я перед тем, как в Корпус вступлю, со своей невестой того… переспал.

Робертино аж вином поперхнулся, а Жиенна чуть сыром не подавилась:

– В смысле? Ты жениться собирался, и вместо того в паладины пошел?

– Не собирался, это меня женить собирались, – вздохнул Тонио и, отломив кусок лепешки, выскреб из туеска остатки гуакамоле. – У нас в Куантепеке до сих пор многие не по любви женятся, а по сговору старейшин. Ну, по крайней мере в тех кланах, где цепко за традиции держатся, вроде нашего. Мне вот нашли невесту, договор уже заключили, что она в наш клан войдет… а мне не сказали, вроде как меня это не касается. Я ее даже и не видел никогда до того. Ну, когда я твердо заявил – иду в паладины, и все тут, дед сначала разбушевался, но у меня уже и бумаги были, что Куантепекская канцелярия меня в кадеты принимает с Весеннего Равноденствия. С печатями наместника и понтифисы Мартиниканской. В общем, деду деваться было некуда, но и расторгать договор с семьей невесты тоже было бы позором для клана. Вот он и потребовал, чтоб я ей ребенка сделал, чтоб договор соблюсти. Так тоже можно… в смысле, не жениться, но ребенка заиметь. Ну и вот… на целых три месяца до самого Равноденствия они нас в загородном поместье заперли и мурыжили, пока Инесса не забеременела. Так что в Куантепеке у меня сын растет, три года уже ему... – Тонио залпом допил из кубка и куснул лепешку.

Все переглянулись, и Оливио сказал с сочувствием:

– Да-а… Нет, ну от такой жизни не то что в паладины – в матросы убежишь... и невесту твою тоже жалко.

Жоан налил всем еще вина, и спросил:

– А сейчас-то как? Ты в отпуск домой ездил… как твоя семья тебя приняла?

– А дед помер уже, – Тонио доел лепешку с гуакамоле. – Проще стало. Инесса замуж за моего младшего брата вышла, уж тот семью не разочаровал, секретарем в городском суде служит и скоро младшим городским советником юстиции станет... Ну, братец-то и родители меня любят и понимают, Инесса тоже сочувствует, подозреваю, если б у нее решительности побольше было, тоже бы сбежала... А вот дядья с тетками и другая родня – те специально в гости чуть не каждый день наведывались, чтоб мне высказать, как я клан подставил да чуть ли не опозорил, мол, хуже было б, только если бы я солдатом стал. Тьфу. Я, когда закончим обучение, наверное, попрошусь в городские паладины в Фарталье где-нибудь. Тоска по дому, конечно, заедает иной раз, но с другой стороны, свою семейку больше трех недель подряд я вряд ли вынесу. Хватит с них того, что я в отпуск приезжаю. А вы какую специализацию выберете?