Отдельно Взятая Жизнь - [7]
Я устроилась у чердачного окна, там где хороший обзор окон и лоджии моей бывшей квартиры, и слезы непроизвольно навернулись не глаза.
В квартире было тихо, я оглядывала двор, соседние окна, но все было спокойно и скучно.
Я съела оба яблока, выбросила огрызки и продолжала наблюдать, хотя не увидела ничего интересного, во мне крепла решимость возвращаться вновь и вновь, чтобы докопаться до истины.
Вернувшись домой, я остаток дня убирала, мыла и чистила. Верхний свет я по прежнему остерегалась включать, пользовалась настольной лампой или ночником.
Через три дня планомерной уборки, я обнаружила у деда трофейный бинокль и очень воодушевилась такой находкой.
Облачившись в спортивный костюм,, прихватив бинокль, яблоки, бутылку воды я отправилась на свой наблюдательный пункт.
Удобно устроилась у чердачного окна и вытащила бинокль. Окна моей квартиры придвинулись тал близко, что казалось их можно открыть рукой. "Занавески сменили" грустно подумала я, в это время сильный удар в ухо свалил меня наземь. Искры больно посыпались из глаз, я упала, а руки мне быстро обмотали широким скотчем, после чего меня грубо встряхнули и посадили.
–Кто тебя послал, падла?– Раздался жесткий голос.
Я подняла глаза.
Коренастый парень с короткой стрижкой серых волос смотрел на меня с ненавистью.
–Я тебя здесь и закопаю, донести не успеешь,– процедил он.
Терять мне уже было нечего.
-Копай,– огрызнулась я,– Ты только и можешь девушек бить.
–Ну и чего тут девушки с биноклем делают?– недобро усмехаясь спросил парень.
-Смотрю на свою квартиру.
–Где это твоя квартира?.
–Вон окна видишь, Там я жила с папой.
–А где теперь папа твой?
-Я не знаю,– тихо ответила я.– Квартира продана, а папа исчез. А а прописана у деда своего. Ты случайно не в курсе, кто там живет?
–Случайно в курсе, там на девятом этаже, Жакаев со своими всю площадку в третьем подъезде занимает.
Он произнес Жакаев, как выплюнул.
–Ты его знаешь?– спросила я.
–Знаю,– угрюмо отозвался парень и достал нож. Я вскрикнула от страха и зажмурила глаза. Лезвие ножа разрезало скотч между рук и парень отодрал с каждого запястья липкие кольца, запоздало буркнув:
– Не бойся.Тебя как зовут то?
– Алена,– отозвалась я
–А меня Саня.А теперь расскажи мне зачем ты сюда залезла, Алена.
Я помолчала и решилась на исповедь:
–Я очнулась в овраге..
Саня внимательно слушал меня. Когда я закончила, парень дружески похлопал меня по плечу, а потом бесцеремонно взял мою бутылку, осушил половину, вытер губы рукавом и заговорил:
–У бати моего был гараж, где он ремонтировал машины. Батя механик был от бога, и шкуру с людей не драл, к нему народ так и пер, Василич подшамань.
Жакаевские псы не него наехали сначала плати за крышу, потом отдай гараж если жить хочешь, а если не отдашь, сами возьмем. Это мне как было дело, шепнул батин верный кореш, он все равно помирал от рака, бояться уже нечего было.
Короче, когда я в армии был, батю нашли в гараже избитым и мертвым. Пьяный, написано было в заключении. Только батя всю жизнь в рот ни капли не брал.
Батю еще не схоронили, а гараж тут же купили ,ну как купили, забрали внагляк, и матери ни копейки не перепало.
Там сейчас Автосервис и Дилер центр а хозяином там Жакаевский племянничек. Вот такие дела, девушка.
Парень потянулся к бутылке, выдул оставшуюся воду и продолжил:
– Ты извини, что я тебя в ухо двинул. Хошь, меня двинь тоже. У меня кровь кипит, как подумаю про эту суку Жакаева. Я в том батином гараже почитай вырос.– докончил Саня сжимая пустую пластиковую бутылку и мрачно добавил, глядя наружу:
-Помяни черта и он на пороге.
Я приникла в чердачному окну, внизу парковались три черных автомобиля, из них вылезли люди, зашли в третий подъезд. Парень взял мой бинокль, чиркнул спичкой и подкоптил линзы.
– Чтоб не бликовало.– пояснил он.
В скором времени в моей бывшей квартире началось движение, раздернулись шторы, зажегся свет. Какие то мужчины выходили курить на лоджию с бокалами, заходили обратно.
-Жакаев,– шепнул парень.
Я приникла к биноклю. В реале Жакаев выглядел гораздо более неприятным чем на фото, рыхлым с нависшими бровями и щелью плотно сжатых губ.
"Ты убил моего папу" думала я. "Ты хотел убить меня, но я выжила, и сама тебя убью"
Я испугалась темной клубящейся злобы, которая поднималась во мне и попыталась подавить ее.
Но тут Саня озвучил мои тайные мысли:
–Я его убить хочу, за батю.
-И я за батю,– отозвалась я эхом. Подумала секунду.– И за себя тоже.
Наступило молчание, Саня пронзительно рассматривал меня, как бы оценивая.
–Стрелять умеешь?– понизив голос, спросил Саня.
-Нет.– помотала головой.
–Как ты его убивать будешь?
–Я научусь.
Саня задумался, потом придвинулся и зашептал прямо в ушибленное ухо:
-Ладно, Алена, завтра встречаемся в 6 утра на остановке Лесного института, я тебя поучу чего сам умею. Знаешь почему?
–Почему?– спросила я не слишком доверяя новоявленным друзьям, был уже один такой друг Рома.
Уважаемые читатели, если вы размышляете о возможности прочтения, ознакомьтесь с предупреждением. Спасибо. Данный текст написан в жанре социальной драмы, вопросы любви и брака рассматриваются в нем с житейской стороны, не с романтической. Психиатрия в данном тексте показана глазами практикующего врача, не пациентов. В тексте имеются несколько сцен эротического характера. Если вы по каким-то внутренним причинам не приемлете секса, отнеситесь к прочтению текста с осторожностью. Текст полностью вычитан врачом-психиатром и писался под его контролем.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.
В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории.