Отдельная реальность: Дальнейшие беседы с доном Хуаном - [62]

Когда пузырьки выросли до такой степени, что я смог «взобраться» на один из них, стало «видно», как они трутся друг о друга, подобно детским воздушным шарам, связанным в гроздь.

Мое возбуждение усилилось, когда я вспомнил подробности моего восприятия. Но дона Хуана, однако, это не интересовало. Я сказал ему, что видел шипение пузырьков. Это было не чисто слуховым или визуальным эффектом, а чем-то неопределенным, но, тем не менее, кристально ясным. Пузырьки терлись друг о друга. Я не видел и не слышал их движения, я чувствовал его; я сам был частью этого движения и звука.

Воспоминание потрясло меня. Я возбужденно схватил дона Хуана за руку. Я понял, что у пузырьков отсутствовала внешняя граница, и в то же время они имели форму; контуры их непрерывно менялись и выглядели какими-то неровными, зазубренными. Пузырьки сливались и разделялись с огромной скоростью, но их движение не слепило. Они двигались быстро и в то же время медленно.

Рассказывая о своем переживании, я вспомнил еще одно — окраску пузырьков. Они были прозрачными, очень яркими и казались почти зелеными, хотя это и не было оттенком в привычном смысле.

— Ты отклонился от темы, — сказал дон Хуан. — Это все неважно. Ты цепляешься за мелочи. Единственное, что имеет значение, — это направление твоего движения.

Я мог вспомнить только то, что в моем перемещении не было точки отсчета. Но дон Хуан решил, что если сначала пузырьки двигались в основном вправо, то есть на юг, значит следует обратить внимание именно на это направление. Он вновь настойчиво потребовал вспомнить, где была стена — справа или слева.

Я вновь попытался вспомнить подробности.

Когда дон Хуан меня позвал и я, так сказать, «вынырнул», стена была слева. Она поднималась из воды совсем рядом, и я мог различить отпечатки опалубки, в которую заливался бетон, и которая, похоже, была сделана из узких плотно сбитых досок. Стена была очень высокой, я видел один ее конец со сглаженным углом.

Какое-то время дон Хуан сидел молча, как бы задумавшись о смысле моего переживания. Наконец он сказал, что ожидал от меня большего.

— Чего большего?

Он не ответил, а только выпятил губы.

— Ну ладно, все равно ты молодец. Сегодня ты узнал, как брухо используют воду для перемещения.

— Но я видел?

Он с интересом взглянул на меня, и сказал, что я сам смогу ответить на этот вопрос, но только после того, как еще много раз побываю в зеленом тумане. Он немного изменил тему разговора, пояснив, что мне все же не удалось в полной мере научиться использовать воду для перемещения, а удалось лишь узнать, как это делается в принципе, и что он специально велел мне посмотреть на берег потока, чтобы я мог убедиться в реальности перемещения.

— Ты перемещался очень быстро, — сказал он. — Прямо как маг, хорошо владеющий этим приемом. Мне было тяжеловато за тобой угнаться. Я начал упрашивать его объяснить мне с самого начала, что случилось со мной.

Он засмеялся, медленно и как бы с недоверием покачав головой.

— Вечно ты все хочешь знать сначала. Но нет никакого начала. Начало существует лишь в твоих мыслях.

— А мне кажется, все началось, когда я курил, сидя на берегу, — сказал я.

— Но перед тем как дать тебе курить, я знал, что с тобой нужно сделать. Я должен буду сказать тебе и это, но я не могу, потому что это уведет меня еще дальше. Поэтому лучше не думай ни о каких началах — возможно тогда для тебя все будет яснее.

— Ладно, пусть так. Тогда расскажи, что происходило после того, как я сел на берегу и выкурил трубку.

— Но ведь ты сам уже об этом все рассказал, — со смехом заявил он.

— То, что я сделал, — важно, дон Хуан?

Он пожал плечами.

— Ты очень хорошо выполнял все мои команды, без осложнений входя в туман и выходя из него. Потом ты слушал мой голос и поднимался на поверхность всякий раз, когда я тебя звал. Это была тренировка. Дальше — все очень просто. Ты просто позволил туману нести себя, действуя при этом так, словно отлично знал, что делаешь. Когда ты забрался очень далеко, я позвал тебя и заставил взглянуть на берег, чтобы ты понял, как далеко тебя занесло. А потом я вытащил тебя оттуда.

— Ты хочешь сказать, дон Хуан, что я и в самом деле путешествовал с водой?

— Да. И притом — очень далеко.

— Насколько далеко?

— Ты вряд ли поверишь.

Я упрашивал, чтобы он ответил, но он заявил, что должен ненадолго уйти. Я настаивал, требуя хотя бы намека.

— Мне не нравится, когда меня держат в неведении, — сказал я.

— Ты сам себя держишь в неведении. Вспомни стену, которую видел. Сядь сюда, на циновку, и вспомни все до мельчайших подробностей. Тогда, может быть, до тебя дойдет, где ты был. Я знаю только одно — ты забрался ужасно далеко, потому что мне стоило огромного труда вытащить тебя оттуда. Если бы меня не было рядом, ты мог бы уйти навсегда. Тогда от тебя остался бы только холодный труп на берегу канавы. Или, возможно, тебе удалось бы вернуться самостоятельно. С тобой ни в чем нельзя быть уверенным. Так что, судя по тем усилиям, которые от меня потребовались, чтобы тебя вернуть, ты был уже где-то…

Он помолчал, дружелюбно меня разглядывая.

— Ну, если я добрался до гор Центральной Мексики, то мне даже трудно представить, куда занесло тебя. Наверное, в Лос-Анжелес, а может — и в Бразилию.