Отдел - [17]

— Я уже милицию хотела вызывать, — пожаловалась Игорю Васильевичу старушка.

— Так мы, бабуля, и так из милиции, поступил сигнал, — сказал ей Игорь Васильевич.

— Это форма у вас новая? — спросила она.

— Да, бабуля, выдали после переаттестации, вы, давайте, закрывайтесь, сейчас тихо будет через минуту.

Старушка послушно закрыла дверь, но Игорь чувствовал, что она смотрит через глазок, поэтому постарался встать так, чтобы его не было видно.

— Сколько раз он соседей заливал — не пересчитать, — послышался старушечий голосок.

Фил уверенно влез в распределительный щиток и щелкнул тумблером, отчего музыка сразу же смолкла, а за дверью послышался возмущенный вопль как минимум двух человек.

— Вот где люди набираются так? Вроде бы запретили после одиннадцати, — громким шепотом возмутился Фил.

— Они походу пивом обхлобучились, — тоже громким шепотом пояснил от двери Игорь Васильевич.

Между тем за дверью шумной квартиры послышались решительные шаги, звякнула о металл двери металлическая задвижка, дверь не успела еще открыться, а Игорь Васильевич помог ей, сунул внутрь уверенную руку и шагнул в темноту. Темнота, впрочем, была недолгой, потому что Фил опять щелкнул тумблером, снова, басовито мяукнув, запел Высоцкий.

— Дверь за собой закрой, — сказал Фил Игорю и тоже быстро шмыгнул в квартиру.

Игорь двинулся за ними. Пока он закрывал дверь, косясь на дверь ванной, оттуда раздался короткий грохот осыпающейся с полочки мелкой утвари, похожей по звуку на груду баллончиков от пены для бритья, и все стихло.

Магнитофон в задымленной кухоньке замолк сразу же после грохота, как будто вырванный с корнем. «Э-э-э», — возмущенно произнес чей-то незнакомый голос, но тут же осекся. Игорь продолжал топтаться в прихожей, разглядывая замызганные оранжевые обои с бледным рисунком, какую-то полку у себя над головой, заваленную всяким хламом вроде разноцветных лыж и пыльных трехлитровых банок, а Игорь Васильевич уже выскочил из ванной и быстро прошел сначала в одну комнату, потом в другую, затем пошел к Филу на кухню и призывно помахал оттуда Игорю. Игорь пошел, сомневаясь, что там хватит места им всем.

Места оказалось еще меньше, потому что посреди кухни лежал вниз лицом какой-то мужчина в тельняшке, и как-то сразу было видно, что он мертв. Еще один, удерживаемый за шиворот Филом, сидел на табурете возле окна и наблюдал, как Игорь Васильевич роняет пилюлю из стеклянного пузырька в кружку с пивом и размешивает ее ручкой столовой ложки. Это был худенький мужичонка неопределенного возраста, в одних семейных трусах с этакой алкоголической щетиной на лице, которая всегда удивляла Игоря тем, что Игорь за всю свою жизнь не видел запойных алкоголиков с бородой — они были или чисто выбриты (как отец Игоря), или носили такую клочковатую щетину (как бывший сосед Игоря по подъезду или сосед по даче).

Лицо у мужичонки было задумчивое, он смотрел в пол, как будто что-то соображая, он дышал носом, с таким особым присвистом, казалось, что его вот-вот стошнит.

— Вас Верка, что ли, послала? — спросил, наконец, мужичонка линолеум у себя под ногами. Игорь увидел синие от грязи ногти на пальцах венозных, растрескавшихся ступней мужичонки, и его замутило сильнее, чем от вида трупа.

Игорь Васильевич на секунду перестал помешивать ложкой:

— Можно и так сказать, — отвечал он. — Все беды ведь из-за баб. Наверно, и твоя тоже.

Мужичонка опять обратился к линолеуму:

— Да она брешет все.

— А вот мы сейчас проверим, брешет или не брешет, — сказал Игорь Васильевич, кладя ложку на кухонный столик между синей, грязной пепельницей и хлебницей, черной от времени. — Вот, пей давай.

Он двинулся к мужичку, тот протянул было руку к кружке, но Игорь Васильевич отпихнул его кисть в сторону и пояснил:

— Рот открой, дубина.

Мужичок послушался и, запрокинув голову, открыл рот. Игорь увидел его ясные, голубые, как у младенца, глаза, окруженные почти черными складками век и сухих морщин. Горло мужичка задергалось, как у котенка или цыпленка, когда он стал глотать то, что вливал в него Игорь Васильевич. Не глядя на Игоря, Игорь Васильевич вытянул пластмассовый табурет ногой из-под стола и сказал через плечо.

— Садись давай, — Игорь послушно подтянул табурет себе и сел.

— И долго? — спросил Игорь.

— Когда как, — ответил Игорь Васильевич. — Ну тут, вроде, если с алкоголем, да масса. Пара минут.

Все они замерли в ожидании, даже мужичок, вместо того чтобы вырываться и сигать в окно, опять опустил голову и поставил руки на колени. На левом предплечье у него была размытая татуировка, от которой разобрать можно было только буквы «ДМБ», но нельзя было разглядеть год, в который он дембельнулся. На плече этой же левой руки была вытатуирована чайка, вроде МХАТовской.

Чтобы хоть как-то занять себя, Игорь принялся давить еще дымившийся в пепельнице окурок, оставленный, видимо, спешившим открыть дверь гостем мужичка. В наступившей тишине было слышно, как в хлебнице что-то шуршит. Из пивной лужицы на дальнем от Игоря конце стола, шевеля длинными усами, лакомился здоровенный таракан. Только теперь, когда стихла суматоха, Игорь заметил, что Игорь Васильевич и Фил когда-то успели надеть перчатки телесного цвета, а сам он был без перчаток, ему их даже не выдали.