— Что, что? — не понял Игорь.
— Ну, я так грубо перевел название элементарных частиц, отвечающих за положение в пространстве, — сказал сын. — Но можешь не беспокоиться, у вас их вообще нет, и как вы при этом существуете, я вообще не понимаю. Они связаны друг с другом, как в игре «Жизнь»: меняет свое значение координатон в одной частице — мгновенно меняют свои значения координатоны в других частицах. Отсюда путем пятиминутного доказательства в нашей собачьей школе выходит, что движение ни хера не относительно. Садись, четыре. Но оно и у вас не относительно. Если бы это было так, то выходило бы, что Вселенная делает полный оборот вокруг наблюдателя на Земле за двадцать четыре часа, а экваториальные созвездия для наблюдателя на экваторе наиболее наглядно нарезают круги со сверхсветовой скоростью.
— И что мне делать со всем, что ты сейчас рассказал? Мы в клетке, выхода нет. Какие будут предложения? — спросил Игорь. — Пойти и удавиться?
— Дело, конечно, твое, — сказал сын, — но вообще я бы не торопился. Умереть ты всегда успеешь, никто даже оглянуться не успеет. Да ты и сам оглянуться не успеешь, как склеишь ласты в окружении родственников, ну, или под забором. Как повезет. С этим вот совпадением, что там, где появляюсь я — собака — и кораллы, не все так просто. Это ведь не закон физики. С каждым совпадением растет вероятность того, что я ошибусь, и одновременно вероятность того, что все происходящее, наоборот, — мрачная неизбежность. Ты можешь выбрать, что тебе больше по душе. Во что ты больше веришь. Я даже могу немного подсластить пилюлю. Конечно, много негатива вылил тут на твою голову, каюсь. Просто я уже многократно повторял этот монолог с различными вариациями всяким существам, похожим на тебя, но очень редко говорил его существу, чья цивилизация просуществовала достаточно долго. Если прикидывать по времени, по каким-то определенным историческим вехам, то вы уже тридцать лет как перескочили то, на чем заканчивается большинство обезьяньих цивилизаций. Может, вирусы вам помогли, не знаю. Они не везде встречаются, а если встречаются, то выводят пару-тройку видов в простейшей экосистеме и останавливаются на этом. И то, что у вас есть качество, которое я еще не встречал нигде, прямо-таки ваш главный козырь. Это лицемерие. Никто не ненавидит врагов настолько, насколько говорит. Никто не верит в бога настолько, насколько хочет показать. А между тем религии, подобные некоторым вашим, завоевывая умы некоторых менее лицемерных твоих собратьев по несчастью, не раз опустошали целые планеты от господствующего вида. Не знаю, может, потому что вы не господствующий вид? Может, если эта идея придет на ум вирусам, и они ударятся в строгую аскезу, все пойдет прахом? Еще у вас есть фантастика. Интересный, кстати, жанр. Я питаю слабость к произведениям, где Земля противостоит инопланетным захватчикам. Если, например, брать кинофантастику, то по идее там всего одно направление в этом жанре, а именно «Что будет делать США, если из космоса прилетят еще одни США или еще один СССР». В книгах забавные попытки понять, зачем Земля и люди вообще могут кому-то понадобиться в огромном космосе?
— Но вы-то вот прилетели и захватили, — возразил Игорь.
— Ну, я-то, грубо говоря, шел на запах падали, а кораллов занесло само по себе, — сказал сын. — А вот так, чтобы за рабами, за тем, чтобы из людей мясные консервы делать… Очень смешно, на самом деле. Делать людей рабами — это оказывать человечеству услугу. Ну, прикинь, ты попадаешь туда, где все более высокотехнологично, чем у вас, твой срок жизни продляют, чтобы ты функционировал подольше, тебе дают доступ к инопланетной технологии. Это как отлавливать неандертальцев и заставлять их работать в техподдержке «Майкрософт». Или эта тема: «Сексуальное рабство». Мало того, что секса как такового в космосе — небольшой процент. Но понятно, величина бесконечная, и есть такая вероятность. Вероятность всего присутствует в той или иной мере. Но вероятность того, что виды, которые могут счесть друг друга достаточно привлекательными для спаривания, встретятся, и все отверстия и выступы у них подойдут друг к другу, чтобы хоть что-то получилось, — уже близки к нулю. Мой вид, кстати, практикует половое размножение, но даже самая знойная красотка вряд ли сочтет меня привлекательным. Я вообще-то выгляжу, как пылевое облако правильной геометрической формы, мой размер, грубо говоря, несколько световых лет в поперечнике. А красотка выглядит для меня, как усеченная версия нормального организма, потому что ей не хватает как минимум нескольких измерений, чтобы выглядеть адекватно. Мы ведь где-то об этом говорили, по-моему.
— Да, что-то такое припоминаю, — сказал Игорь.
— Но опять же, я не за тем сюда пришел, чтобы обсуждать мои предпочтения, при том что я на Земле, с помощью своего слепленного кое-как тела, сколько-то детей сделал, — сказал сын. — Я слышал, что тебе Олег опять работу предлагает.
— Предлагает, — сказал Игорь, — он даже не скрывал, для чего меня воскресил, но говорит, что не осудит, если я откажусь опять на него работать.
