Отдай свое сердце - [8]

На некоторых могилах имелись короткие эпитафии в стихах. Типа:

Самый умный кот на свете

Мирно спит под камнем этим.

Или:

Здесь лежит бульдог Попкорн!

Хозяину был предан он!

— «Бульдог Попкорн», — не удержавшись, хихикнул Горохов. И сразу же получил замечание от карлика.

— Молодой человек, — сказал тот ему строго. — Вы не в цирке, а на кладбище.

— Извините, — буркнул Макс.

Мужчина, постояв у могилы, побрел к выходу. Друзья тотчас подошли к надгробию, у которого он стоял. Здесь тоже имелась стихотворная эпитафия:

Без тебя, родная Рита,

Жизнь моя почти разбита.

— Рита, — обратил внимание на имя Генка.

— Ну и что, — пожал плечами Горохов. — Очень распространенная кличка для овчарок.

— Надпись какая-то странная, — не унимался Самокатов. — Что значит — почти разбита?

— Так он же пока еще живой. Вот когда умрет, его жизнь будет совсем разбита, — уверенно объяснил Макс и, в свою очередь, спросил: — Слушай, Самокат, а как ты узнал, что этот тип пойдет именно сюда?

— Я ведь тебе уже говорил. Он подошел к нам с Курочкиной на платформе и…

— Во сне? — перебил Горохов.

Генка вздохнул.

— Я уж и сам не врубаюсь. С одной стороны — вроде во сне, а с другой стороны — вроде наяву.

— Прямо как в песенке поется, — с усмешкой заметил Макс. — «С одной стороны — мы дома сидим, с другой стороны — мы едем».

— Да уж, как в песенке, — уныло повторил Самокатов.

Друзья немного помолчали. Наконец Горохов задумчиво произнес:

— Похоже, Самокат, что твое подсознание тут ни при чем. Здесь что-то другое.

— А что?

— Фиг знает. Может, продолжим слежку за мужиком?

— Я сам хотел тебе это предложить.

— Пойдем скорей! А то упустим!

— Погоди. Знаешь, как надо сделать?

— Как?

— Ты иди за этим типом, а я о нем с карликом побазарю.

— О, точно, Горох! И заодно поищи могилу кота Крыжовника. Мне Курочкина говорила, что она его где-то тут похоронила.

— Поищу.

— Ладно, я отваливаю.

И Генка «отвалил». А Макс направился к карлику.

Сразу заводить разговор о мужчине в черном Горохов не стал. А начал издалека:

— Простите, вы не скажете, почему это кладбище называется «Азоркиным»?

— Скажу, — ответил карлик, не переставая махать метлой. — Самую первую собаку, которую на этом кладбище схоронили, Азоркой звали.

— А-а, — протянул Макс и увидел надгробие с иностранной надписью. — А здесь кто похоронен, не знаете?

— Знаю. Крокодил.

— Крокодил?

— Да. Консул одной африканской республики привез с собой ручного крокодила. А тот простудился и помер. У нас же не Африка… — Карлик достал сигареты. — Надо, пожалуй, перекурить.

— А вы тут сторожем работаете?

— И сторожем, и могильщиком, и уборщиком… — перечислил карлик. — И все за одну зарплату.

— Зачем же вам такая работа? — удивился Горохов.

— А я зверушек люблю. — Карлик закурил.

В этот момент Максу на ум пришла идея, как перевести разговор на человека в черном.

— Это сейчас артист приходил, да? Я его вроде в каком-то фильме видел.

Карлик выпустил изо рта облачко дыма.

— Может, и артист. Мы не знакомы.

— Вы же с ним поздоровались.

— Он сюда каждый день ходит. Потому и здороваемся.

— Каждый день? — повторил Горохов.

— Да. А то и по два раза в день.

— Надо же. Видно, свою собаку очень любил.

— Любить-то любил, — покуривая, ответил карлик. — А потом взял да убил.

— Как это?

— А она взбесилась. И чуть было его не загрызла.

— Откуда вы знаете?

— Он сам мне рассказывал. Пришел однажды выпивший. И битый час про свою Риту распространялся. Да так, словно это не собака, а его любимая девушка. Странный вообще-то тип. И могилка тоже странная…

Макс насторожился. Но спросил подчеркнуто безразлично:

— А чем она странная?

— Да я раз зимой пошел снежок убрать. Гляжу: а у могилы — следы собачьих лап…

— Ну и что? — пожал плечами Горохов. — Какая-нибудь бродячая собака на кладбище забежала.

— Э, нет, — прищурился карлик. — Следы от могилы уходили, а к могиле следов не было.

Глава VI «ЖИЛЬЦАМ ДОМА № 1 °CРОЧНО ПОКИНУТЬ СВОИ КВАРТИРЫ!»

Тем временем Самокатов сидел на хвосте у человека в черном. А тот, в свою очередь, сидел в электричке и смотрел в окно. Не подозревая, что его «пасут».

Электричка прикатила на Московский вокзал, двери вагонов открылись. Толпа повалила по перрону. И в этой толпе Генка потерял свой «объект».

Самокатов в одну сторону метнулся, в другую. Нет мужчины в черном. Как сквозь землю провалился.

Оставалась слабая надежда перехватить его у входа в метро. Генка помчался туда. И вновь увидел человека в черном, который шел по направлению к Невскому проспекту. Самокатов догнал его и понял, что обознался. Тут он заметил вдалеке еще одного человека в черном. Генка со всех ног понесся за ним! А это и вовсе оказалась женщина. Вот блин!

От этой беготни в боку у Самокатова закололо, в горле запершило. «Козел, кретин, лох…» — обзывал себя Самокатов. Ведь это была единственная ниточка, связывающая сон и реальность. Единственная!.. И вот ниточка оборвалась.

В расстроенных чувствах Генка побрел к себе домой. На Лиговку. И уже подходя к дому, неожиданно увидел… человека в черном. Того самого. Самокатов глазам своим не поверил. А мужчина свернул в Генкин двор, вошел в Генкин подъезд и поднялся на Генкин этаж… «Ну, если он сейчас еще и позвонит в мою квартиру, — вне себя от изумления подумал Самокатов, — это будет полный отпад».