Отдать всего себя. Моя автобиография - [6]

В то время я чувствовал себя достаточно одиноким, словно жил в каком-то пузыре, отделенный от всего, что наполняло жизнь моих ровесников. Впоследствии такой образ жизни сказался на моей судьбе положительно. Теперь я понимаю, что мое детство, несмотря на множество трудностей, стало для меня отличной школой жизни, научило быстро адаптироваться в любом окружении, где бы я потом ни оказывался. Новая команда, новая страна? Нет никаких проблем. Я всегда справлялся с этим. Не могу сказать, что это всегда было забавно и легко, но с ранних лет я научился извлекать пользу из всего, что преподносила мне жизнь. Другое дело, что за годы регулярных переездов вокруг меня словно выросла скорлупа, я стал интровертом, замкнутым в себе и необычайно застенчивым. Все свои чувства я спрятал в себе, а если кто-то интересовался у меня о них, то я односложно мямлил что-то в ответ. Даже сейчас я временами проявляю свою стеснительность, и некоторые могут интерпретировать ее неправильно. Честно говоря, я до сих пор не могу достойно показать или выразить то, что я думаю. Над этим мне приходится работать.

В Туркуэне мы провели один год, однако следующий период моей жизни, в Ване, сложился не лучше. Пубертатный период вступил в свои права, что ощутимо сказалось на результатах учебы в школе. Порой я бунтовал против дяди и тети, выражал несогласие с некоторыми правилами и ограничениями, которые они установили для меня. В этом не было ни капли их вины, но мне было больно слышать, как Марлен и Кевин обращались к родителям «мама» и «папа», тогда как я был лишен возможности поступать так же. У меня не получалось толком сконцентрироваться на учебе и, хотя я никогда не начинал в школе разборок и не выказывал неуважения к учителям, было заметно мое превращение из прилежного ученика в парня, у которого многое не задавалось и который мало об этом переживал.

Короче говоря, у меня было не все в порядке с головой. Это было неудивительно, так как к этому моменту мои родители, братья и сестры уехали из Кот-д’Ивуара и поселились в пригороде Парижа – они были уже здесь, во Франции, а не в какой-то другой далекой стране! Я сильно скучал по маме и по всей своей семье, и какая-то часть моего существа всеми силами стремилась поскорей с ними воссоединиться.

Из-за экономических проблем в Кот-д’Ивуаре папа лишился работы, поэтому у него не оставалось другого выбора, кроме как в поисках заработка поехать во Францию. Вначале он поехал без семьи – должно быть, им всем было тяжело расставаться. Отец неделями, если не месяцами, спал на диванах у друзей, искал какие-то подработки и, испытав серьезные лишения – моральные, финансовые, физические (как многие иммигранты до и после него), – начал новую полноценную жизнь для себя и всей своей семьи. В течение того периода его переполняли кураж и чувство собственного достоинства, и для меня это служило отличным примером того, как вести себя, сталкиваясь с тяготами в жизни. В конце концов семья смогла воссоединиться с ним, пока отец, сделавший у себя на родине отличную карьеру в качестве менеджера, перебирал самые разные места работы, чтобы обеспечить своих родных: он был сторожем, уборщиком, охранником, кем угодно. Семья въехала в небольшое помещение, взятое в аренду, совсем крохотное (по существу, это представляло собой койко-место); в северо-западном предместье Парижа под названием Левалуа-Перре.

Учитывая то, что за восемь лет жизни во Франции я переезжал уже шесть раз, было решено, что для меня будет лучше остаться в Ване с Мишелем и Фредерикой – по крайней мере, на то время, пока родители будут обустраиваться на новом месте. В своей учебе я скатился так низко, что в школе мне сообщили, что я остаюсь на второй год. Во Франции существует такая система для тех, чей средний балл ниже установленного уровня, и для ребенка это достаточно тяжело. Ты попадаешь в обстановку, где все дети младше тебя на целый год. Твои друзья переходят в следующий класс, а ты опять вынужден с нуля продираться через тернии новых знакомств. Это действительно депрессивный опыт, подрывающий твою мотивацию.

Приняв во внимание, что мое отношение к учебе постоянно ухудшалось, дядя и тетя посовещались с родителями и решили, что смена обстановки должна пойти мне на пользу. И мы снова снялись с насиженного места, теперь уже ради переезда в Пуатье на западе Франции. Я жил с кузеном, который изучал право в местном университете. Он снимал комнату в отличном районе, вблизи красивого исторического центра города. Очевидно, предполагалось, что под его влиянием я переосмыслю свои взгляды на учебу.

Мне было 14 лет. Хотя мне нужно было заново привыкать к окружающей обстановке и повторно пройти учебный год, каким-то образом жизнь потекла уже в ином ключе. Мы хорошо поладили с кузеном, но он нередко подолгу отсутствовал (то ходил на лекции, то работал, то тусовался с друзьями), поэтому у меня оставалось достаточно много свободного времени. Я сосредоточился на учебе, результаты улучшились, и жизнь как-то сразу наладилась. Те отрицательные характеристики, которые мне давали в Ване, теперь сменились на положительные, где меня называли «мотивированным учеником» и даже «отличным учеником с сильными аналитическими способностями»!