Отдам любовь в хорошие руки - [6]

— Мама, купи мне куклу! — услышала я. Девочка лет пяти замерла возле корзины с куклами. Мама развела руками — она была из зрителей, а не из покупателей.

— Мамочка, ну пожалуйста! — Девочка говорила шепотом, с восторгом рассматривая тряпичную куклу.

— Потом, не сейчас. — Мама не знала как ей выйти из ситуации, не привлекая внимания. Она пыталась забрать у девочки игрушку, но та смотрела на нее умоляющими глазами, из которых уже текли слезы.

Проходивший мимо мужчина мельком взглянул на девочку, на маму, взял из корзины такую же куклу и пошел к кассе. Мама присела перед ребенком и стала что-то шептать ей на ухо, я отвернулась и пошла вдоль стеллажей. Почему-то вспомнила Люсю: «Все будет так, как мы хотим, лишь стоит захотеть безмерно». А вот и не будет! Одного желания маловато, нужны еще деньги. Желательно зеленого цвета. Ровно нарезанная бумага с физиономиями американских президентов.

В итоге я купила черный хлеб. Аппетитный, пахучий, с добавлением инжира и орехов. Такой хлеб покруче конфет будет. Возле кассы опять увидела маму с дочкой, они выходили с пустыми руками. И вдруг к ним подошел мужчина и неловко сунул в руку девочки куклу: «Она твоя». Девочка прижала куклу к груди. А мама смутилась, растерялась. Мужчина улыбнулся и торопливо пошел к выходу. «Спасибо», — крикнула вслед женщина. «Спасибо», — закричала девочка. Я была почти счастлива. Как будто это мне подарили куклу. На самом деле этот мужчина подарил мне надежду, что «все будет так, как мы хотим…».

Нажав кнопку звонка, я улыбнулась, глядя туда, где была встроенная камера. Я точно знала, что подружка, прежде чем открыть, внимательно рассмотрит меня в своем маленьком телевизоре.

— Привет, заходи. — Она заговорщически улыбнулась.

— Здравствуйте. — За столом сидел красавец мужчина и рассматривал меня, словно насекомое в микроскоп. Я почувствовала себя одноклеточной.

— Что ты будешь? — спросила Настя, кивая на стол с закусками.

— Черный хлеб.

Миллионер удивленно поднял брови.

— Самая здоровая пища, — сказал он. Голос был такой же красивый, как и он сам. В нем все было безукоризненно: костюм, белоснежная рубашка и запонки на манжетах. Черные, как маслины, глаза, белоснежные, как его рубашка, зубы. Все как будто нарисованное. Словно он только что сошел с рекламного плаката. Интересно, что бы он мог рекламировать?

Миллионера звали Вадимом. Впрочем, с такой внешностью и деньгами ему подошло бы любое имя.

— Я вчера встречалась с успехологом, представляете, появилась такая профессия, — начала я беседу.

— Да, сейчас появилось много новых профессий, — многозначительно сказал Вадим.

— Так вот он проповедует новый подход к жизни. Чтобы быть успешным, надо делать только то, что выгодно тебе. «Кто людям помогает, тот тратит время зря». Он за деньги освобождает людей от совести.

— Это как? — Вадим перестал жевать и опять посмотрел на меня с любопытством.

— Он считает, что совесть — это такой же рудимент, как аппендицит, и если она становится препятствием на пути к счастью и благополучию, то ее лучше удалить.

— Хирургическим путем? — ухмыльнулся Вадим.

— Нет, это происходит без боли и крови и даже без анестезии и реабилитационного периода. Просто по собственному желанию. Человек ставит себя во главу угла, свои интересы превыше всего, свою персону — над всеми. И все. Он не задает себе вопрос: плохо или хорошо, а только — выгодно или не выгодно.

— Интересно. — Вадим задумался и положил руки на стол. Руки были удивительной красоты. Длинные ровные пальцы, кожа настолько гладкая, что казалось, на нем лайковые перчатки. Такие руки могли принадлежать художнику или музыканту. Все-таки интересно, чем он занимается. Этот вопрос не давал мне покоя, и я пыталась представить его то творцом, то дипломатом. Но он не монтировался ни с тем ни с другим.

— Девчонки, давайте выпьем, — сказал Настин муж. Он любил угощать своих гостей всем самым хорошим. Не спеша достал бутылку французского вина, небрежно сообщив, что это передал ему по случаю посол Франции, разлил нам с Настей в бокалы, а себе с Вадимом плеснул виски. — За любовь, — произнес он торжественно, — а кто не может — за дружбу!

Все рассмеялись. Смех у миллионера оказался неприятным. Каким-то визгливо-лающим. Этот смех совершенно не вязался со всем его гламурным обликом. Виски он выпил одним глотком, профессионально. Попросил у Насти кофе. Тщательно перемешал и выпил без сахара тоже одним глотком. Если мужчина не любит сладкое, значит, он не добрый. Есть такая примета. Я взглянула на Вадима не как на миллионера, а как на мужика. Когда миллион был вынесен за скобки, передо мной предстал красивый, холеный манекен в стильном костюме. Он походил на модель из глянцевого журнала, где показаны костюм, рубашка и запонки и только лицо намечено пунктиром.

«Собственно, что я здесь делаю? Пытаюсь произвести впечатление? Зачем?..»

«Надо чокаться с богатыми и знаменитыми», — вспомнила я наставление Аллы и подняла свой бокал с недопитым вином:

— Когда можешь купить все, что хочешь, то хочешь того, что не продается. Еще раз за любовь, господа. За настоящую любовь!

Бокалы зазвенели богемским звоном.