* * *
Гилад и Ронен ранним утром покинули квартиру и направились в Неве-Меирию, пообещав через пару дней вернуться и оставив указания Ноаму и Ирми на время своего отсутствия. Ноам с тоской повторял: «Как они до Неве-Меирии доберутся?
Или нашли какие-то ходы? Хоть бы нас тогда вывезли…» — «Вдвоём они надеются пробраться, заодно и разведать, а вами пока не хотят рисковать… — предположил Ирми. — Наверняка, им потребовалось обсудить возникшие вопросы в «Неэмании», собрать большой угав в Неве-Меирии, может, отработать варианты в заводских условиях».
* * *
Четверо мальчиков сидели с Ноамом, углубившись в утренние уроки. Вдруг раздался условный сигнал, и почти тут же в дверях показался Ирми. Он подсел к ним сбоку и слушал, что говорил Ноам, с тоской вспоминая обеды их компании и уроки, которые давал им Бенци. Голос и интонации Ноама напомнили ему голос и интонации Бенци.
Ирми вдруг показалось, что это не Ноам увлечённо и с огоньком ведёт урок, а — Бенци… Как в те счастливые, никакими силонокуллами, фелиофонами и фанфаразмами не замутнённые времена. Спустя некоторое время Ирми заметил, что кое-кто из ребят начинает зевать и отвлекаться. Он сделал Ноаму знак, что пора устроить перерыв, встал из-за стола и негромко, но чётко и решительно сказал: «Ребята, я считаю, и Ронен меня в этом поддержал, что нам необходимо возобновить занятия моей секции. Я пришёл сюда и для этого тоже. Я хочу научить вас всех приёмам защиты, чтобы не повредить руки, необходимые вам, музыкантам. То есть займёмся ножным карате…» Это уже было что-то новое! Подростки бросились шумно и с энтузиазмом готовить тонкие матрасы, которые Ирми порекомендовал расстелить в спальне. Ноам недовольно поморщился и хотел возразить, но Ирми ожесточённо крикнул: «Да, вот здесь и сейчас!!! Я сколько раз тебе предлагал!.. Ты что, не понимаешь, что может настать момент, когда только это и сможет спасти? Уметь драться — никогда не лишнее, даже если твоя натура протестует против применения силы! Слово не всегда ко времени и эффективно! Понимаешь?» — «Ну, не создан я для драк, понимаешь? И принципиально считаю их неэффективными! Лучше больше времени уделить Торе и молитве…» — отчаянно выкрикнул Ноам, густо покраснев и уставившись на свои тонкие руки. — «О! Первый шаг есть! Ты уже не так резко реагируешь на то, с чем не согласен! Присоединяйся! Это только приёмы необходимой обороны с элементами активного нападения. Главное — усвоить: противника жалеть — себя не беречь! Или, точнее: милосердие к жестоким — это жестокость к милосердным…» После часа возни, которую устроили Ирми с подростками на полу салона, Ноам предложил ребятам остыть, после чего можно будет снова заняться Торой. Они молча удалились на кухню, Ирми пошёл за ними следом, добродушно приговаривая: «Вот так!
Обменяемся каждый своими умениями! И пониманием, что нам необходимо и то, и другое!» Под конец он обронил, как бы невзначай: «Между прочим, не забудь — теперь мы должны быть достойной заменой золотой головы Гиди…» — «Ладно, потом поговорим… Без Макса мне не очень хочется что-то начинать…» — «А мы и не начинаем, а продолжаем — Гиди успел много сделать… Нам только вникнуть, разгадать его замысел и продолжить… — проговорил Ирми глухо. — Макс ведь говорил, что он и его друзья вместе с Гидоном занимались методами связи по виртуальным полям в непересекающихся плоскостях, и с помощью музыкодов близнецов им удалось выйти на интересный и нетривиальный метод…» — «Надо дождаться Максима… Я думаю, он уже разобрался, или близок к цели… Если бы и его друзья подошли…» — «Они не могут… пока…» В самом конце обеда у Ноама в кармане нервно-тревожной трелью залился ницафон.
Он приложил его к уху и услышал голос сестры: «Ноам, братик, привет! Ты где сейчас?» — «Конечно, в Меирии, ты же знаешь! А что?» — «А Ирми?» — нервно спросила Ренана. «Тут твой Ирми!» — «Вы что, мальчики, вокруг себя не смотрите?» — «А что случилось? Привет, Ренана!» — Ирми взял у Ноама аппарат. — «Ирмуш! Как ты? Как братики? Вы в порядке?» — «Мы в порядке, как ты?» — «Я?.. Это неважно…
У меня лично… э-э-э… порядок… Вы лучше посмотрите, что на улице творится!..
У вас наверняка то же самое! Это по… по всему Юд-Гимелю! А главное — вслушайтесь!..» — последние слова Ренана выговорила почти на грани истерики.
Ноам и Ирми подскочили к окну, слегка отогнули плотную занавеску и ахнули. Между ними втиснулись и застыли в безмолвной оторопи близнецы и Цвика с Нахуми. Ирми медленным взглядом окинул салон и медленно проговорил: «Как же мы не заметили, что и тут стало гораздо темнее…» Все тут же уставились на потолок. Оказалось, у самого потолка, вместо привычной люстры-тарелки, по вечерам заливавшей ярким светом салон, торчала лампочка, похожая на огромный прыщ, из неё едва пробивался сквозь странный туман тусклый жёлтый свет. Шмулик выскочил на кухню, Нахуми побежал в ванную комнату, Ноам подошёл к приёмнику, попытался включить его, тот молчал. Близнецы одновременно уставились на знакомые с детства, красивые настенные часы: они превратились в безобразный, слепой, белый круг — без изящных стрелок, без цифр затейливой изысканной графики, вообще без единого пятнышка: «Ой, мальчики! Гляньте на часы!» — «Так… Обратите внимание: ни часы, ни радио у нас не работают», — подвёл итог Ирми.
