Отчизны внемлем призыванье... - [2]

Академик Милица Васильевна Нечкина, выступившая в 50-х годах с капитальным двухтомным трудом «Движение декабристов», основанным на исследовании огромного массива опубликованных и неопубликованных документов, положила начало истинно научной постановке вопроса. Уже в самом названии ее работы была заложена ценная мысль автора — об изучении декабризма как исторического процесса. Истоки процесса, его кульминационные точки М. В. Нечкина проследила с исчерпывающей полнотой. Ее перу принадлежали и отдельные биографические очерки.

В настоящее время пристальный интерес историков вызывают уже не только 1810–1830-е годы. Они идут дальше: к 50–60-м годам, пытаясь разобраться в явлениях, родившихся на стыке дворянской и разночинской революционности, в отношениях духовных отцов и детей.

Мы поставили себе скромную цель: рассказать о нескольких декабристах, доживших до 1860-х годов (двое из них даже надолго пережили этот политический рубеж), показать роль декабризма и самих его представителей в российской общественной и культурной жизни 50–70-х годов, в творчестве великих отечественных литераторов. Мы выбрали характерные и знаменательные фигуры, знакомясь с деятельностью которых, можно проследить эволюцию декабризма, его связь с революционно-демократическим этапом общественного движения, полнее представить значение первых революционеров в русской истории. Это А. Н. Муравьев, Г. С. Батеньков, М. И. Муравьёв-Апостол, П. Н. Свистунов.

Наш рассказ и умозаключения опираются не только на проштудированные, опубликованные материалы. Они связаны с путешествиями в государственные архивы к пожелтевшим от времени заметкам, письмам, деловым документам, оригинальным произведениям, дневникам.

Мы обращались в богатейшее архивохранилище ЦГАОР — Центральный Государственный архив Октябрьской революции, в Отдел рукописей Государственной библиотеки имени В. И. Ленина, в Отдел письменных источников Государственного Исторического музея. Эти архивы хранят документальные сокровища, значение которых трудно переоценить. Иногда отдельные личные фонды интересующих нас деятелей истории сосредоточивают тысячи неизвестных источников.

Впрочем, обратимся к фактам.

Внук декабриста И. Д. Якушкина, известный литературовед и историк общественной мысли В. Е. Якушкин в 1886 году писал: «По возвращении в 1856 г. в Россию, декабристы явились в русском обществе не как нечто чуждое и отжившее, а как сила живая, оригинальная и — прибавлю — полезная; не говорю уже о тех из них, которые имели возможность и силы, еще принимать самостоятельное участие в общественной жизни, как например, Ал-р Н. Муравьев, назначенный нижегородским губернатором и оказавший большие услуги крестьянскому делу, или как те из декабристов, которые послужили тому же делу в качестве первых мировых посредников или членов губернских по крестьянским делам присутствий. Вернувшиеся декабристы большею частью носили на себе явный отпечаток 20-х годов, сохраняли свои широкие гуманные идеи, но это не мешало им любить и понимать новое время»[2]. А вот свидетельство ровесника декабристов, некогда друга А. С. Пушкина, поэта Петра Андреевича Вяземского. На закате жизни Вяземский оказался в лагере, противном преобразованиям и прогрессу, передовой мысли. В письме, явившемся ответом на выступление в печати одного из бывших декабристов — П. Н. Свистунова, раздраженный товарищ министра просвещения князь П. А. Вяземский писал: «Ни в одном из них нет и тени раскаяния и сознания, что они затеяли дело безумное, не говорю уже преступное… Они увековечились и окостенели в 14 декабря. Для них и после 30 лет не наступило еще 15 декабря, в которое они могли бы отрезвиться и опомниться»[3]. Но цитаты из писаний Якушкина и Вяземского могут повиснуть в воздухе, если их не подтвердить цифрами, именами, конкретными событиями.

В 1856 году оставались в живых 42 бывших декабриста. Из них 19 были поселенцы Сибири, 7 находились там же на жительстве, 6 — служащих в Сибири, 7 возвратились с Кавказа из действующей армии. Остальные были «прощены» раньше. Половина декабристов (21 человек) на грани 50–60-х годов печаталась в русских газетах и журналах. А. Н. Муравьев, П. Н. Свистунов, А. Е. Розен, М. А. Назимов, Е. П. Оболенский служили по крестьянскому делу. Барон Розен, князь Оболенский и Назимов были мировыми посредниками. Розен устроил школу и крестьянский банк. Тот же Розен писал: «Во мне таится сила и стремление 120 товарищей, которые желали содействовать к освобождению крестьян, но были сосланы после 14 декабря и не дожили»[4].

Среди неопубликованной переписки декабристов мы находим утверждение Оболенского: «Вопрос крестьянский останется на первом плане — когда он решится, тогда и остальные вопросы найдут свое место»[5].

«Пугачев собрал до 80 тысяч человек, — отзывается из Твери Матвей Иванович Муравьев-Апостол в частном письме, побывавшем, однако, в руках его многочисленных почитателей, — не потому, что он имел нелепость называть себя каким-то Петром, а, вероятно, потому, что поднял тот же крестьянский вопрос»[6].

Крестьянский вопрос — гвоздь экономической и социально-политической жизни России, самое радикальное разрешение его — залог дальнейшего общественного развития, единогласно утверждают бывшие декабристы в 50–60-е годы прошлого века.