Отчаянная девчонка - [22]

– Сэм, что бы ни случилось, – сказала Люси, как только мы выехали из дома и тут же встали в пробку из–за скопища полицейских машин и кучи репортеров, у которых появилась дурная привычка запечатлевать каждый наш шаг, – прошу, не прячь еду под тарелку.

– Люси! – Нервы мои и так были на пределе. – Я знаю, как себя вести за ужином! Я не ребенок!

Дело в том, что когда дома подают еду, которая мне не нравится, я скидываю ее на пол Манэ, и он весело чавкает фасолью, сосисками, цветной капустой, баклажанами и так далее. Но президент и его родственники, как известно, кошатники. Кошки милые, не спорю, но вряд ли они могут оказать поддержку таким привередам, как я. Сильно сомневаюсь, что президентский кот с радостью съест кабачок, который я смахну ему с тарелки.

Итак, у меня была серьезная проблема: что делать, если на столе будут брокколи или, не дай бог, рыба и помидоры. Овощ этот я терпеть не могу, но обычно он присутствует во всех изысканных блюдах. Я отлично знала, что прятать еду под тарелкой глупо. Что если кто–то увидит? Это будет позор пострашнее, чем в случае с ананасом.

Было довольно странно поворачивать на Пенсильвания–авеню – обычно въезд к Белому дому закрыт для машин. Но нас, как приглашенных особ, пропустили, после того как полицейский проверил папины права и паспорт.

Итак, мы очутились на Пенсильвания–авеню, 1600 – это адрес Белого дома.

Естественно, кроме нас там были толпы народа. Во–первых, полицейские – конные и на мотоциклах. Они с любопытством смотрели на нашу машину и, когда Люси помахала им, помахали в ответ. Помимо полицейских у Белого дома стояли люди, которые продавали футболки и кепки с символикой ФБР и всевозможные сувениры.

Несмотря на довольно поздний час, здесь толпились туристы, фотографировавшие друг друга у железной ограды, окружавшей правительственную резиденцию.

Еще там были митингующие с плакатами вроде: «ТЕБЕ НРАВИТСЯ ИГРАТЬ В ВОЙНУ, НО ЭТА ИГРА МОЖЕТ ОКОНЧИТЬСЯ ДЛЯ ТЕБЯ ПЛОХО». Они успели разбить что–то вроде палаточного городка, но, если честно, выглядели жалко. Кроме того, на улице было прохладно и накрапывал дождь. Какой смысл митинговать в плохую погоду?

И, наконец, возле Белого дома дежурили журналисты. Их было почти столько же, сколько у нашего забора, но здесь для них организовали специальную площадку. Едва завидев нашу машину, они кинулись к ней с микрофонами, камерами и криками: «Это она! Это она! Снимай, быстро!» Правда, сфотографировать нас пытались не только репортеры, но и туристы. Было такое ощущение, будто мы кинозвезды, подъезжающие на лимузине к каннскому Дворцу фестивалей или что–то типа этого.

Наконец, мы въехали на стоянку, и мама, обернувшись, быстро заговорила:

– Люси, прошу, раз в жизни не говори весь ужин о кофточках и джинсах. Ребекка, я знаю, что тебе очень хочется задать президенту кое–какие вопросы, но оставь их при себе. И, Саманта, умоляю тебя – не ковыряйся с брезгливым видом в тарелке. Если тебе не понравится какое–нибудь блюдо, просто оставь его.

По–моему, мама не права. Если отодвинуть тарелку, даже не притронувшись к ее содержимому, все равно все думают, будто ты хоть что–нибудь, но попробовал.

Итак, мы въехали в ворота, оставив позади журналистов и вспышки фотоаппаратов. Вблизи Белый дом казался совсем небольшим, и я недоумевала, как там помещается столько залов.

Полицейский открыл дверцу машины, а швейцар – входные двери, и вот мы все стоим на красном ковре, а первая леди приветственно машет нам рукой. Президент пожал папе руку и доброжелательно спросил: «Как дела, Ричард?», на что папа ответил: «Спасибо, хорошо, господин президент!»

Затем нас повели по коридорам Белого дома так естественно, словно мы здесь жили и теперь все вместе собирались на пикник. Правда, на пикник не надевают колготки и костюм от Энн Тэйлор.

Если честно, я почему–то чувствовала себя ужасно неловко. Не только из–за дурацкого гипса, не только из–за того, что Люси снова вымыла мне голову лошадиным шампунем, не только из–за того, что за ужином обязательно должна была быть цветная капуста.

Дело в том, что как бы дружелюбно ни держались президент и его жена, мы были в Белом доме. И не в тех залах, которые показывают на экскурсии, а в жилой части – ее никто никогда не видел. Она напоминала мотель, где мы как–то останавливались. Наверное, президентская семья еще не успела как следует обустроиться за год.

Когда мы наконец пришли в гостиную, первая леди сказала:

– Располагайтесь, а я принесу что–нибудь выпить.

Я села, и тут вошел Дэвид…

Он был точь–в–точь таким, как в тот день, когда я впервые увидела его у Сьюзен Бун, только вместо черной футболки «Save Ferris» нацепил белую – «Reel Big Fish». Мне показалось, что того Дэвида – в костюме, с прилизанными волосами – никогда не существовало.

– Дэвид! – недовольно поморщилась первая леди. – Я, кажется, просила тебя переодеться к ужину.

– Я и переоделся! – Он пожал плечами и плюхнулся на диван, зачерпнув из вазочки горсть орехов. Я заметила, что он выбирал кешью и оставлял бразильские орехи. Если честно, я всегда делала то же самое.

Ужин подали в одном из залов для официальных приемов, Люси была явно довольна: ее ярко–голубое платье идеально подходило по цвету к обоям. Тереза же увлеченно разглядывала тарелки – из китайского фарфора, с золотой каймой. Первая леди объяснила, что их надо мыть очень осторожно и только вручную. Мне показалось, что Тереза обрадовалась – в коем–то веке за ней помоют посуду.