Отцеубийцы - [121]

– Я пришла, чтобы исполнить последнюю просьбу Рейнара.

Никакая пощечина, никакая плеть не заставили бы Морру так взвыть от боли. Но крик был беззвучным. От рези в глазах она зажмурилась, зубы прокусили губу, ногти впились в ладони.

«Нет!»

– Я привела грифона, чтобы он отнес детей в Митровицы. Пожалуйста, мой принц!

– Кришана…

Голова казалась тяжелее пушечного ядра, но Морра все же подняла ее. Из-за мутных пятен перед глазами лица выглядели размытыми.

– Грифон не пошел бы за ней, если бы не…

Она запнулась об имя Рейнара и позволила дрожи поглотить ее целиком.

Голоса Кришаны, гвардейцев и Шарки говорили о чем-то, но Морра не поняла ни слова. Задыхаясь от беззвучных рыданий, она смотрела, как солдаты подходят к Такешу и сажают в седло Эфолу и Тернорта. Дети молчали, все еще придавленные ужасом от увиденного. После недолгого обсуждения Кришану решили посадить вместе с ними, и Шарка принялась что-то нашептывать на ухо волнующемуся Такешу.

Снова дрожь, снова боль; в голове, как барабаны Сироток, стучали кровь и единственное имя. Морра вздрогнула: на ее лицо осторожно положили руку, и в царапине защипало. Шарка сидела перед ней на корточках. Ее прямой взгляд, без подозрения и робости, был Морре незнаком.

– Скажи, – прошептала Морра, когда та отняла руку, – как он…

Шарка резко поднялась на ноги и отошла к грифону. Кришана сидела на заднем седле с Эфолой на руках, Тернорт впереди. Гвардейцы затянули все ремни и даже привязали ноги всадников дополнительными веревками. Такеш, получив от Шарки приказ, присел на лапы и откинул левое крыло, давая ей приблизиться. Кришана дернулась, готовая вновь впасть в истерику, но промолчала. Надо было отдать ей должное: она держалась достойно, и все – ради детей, которые до сегодняшнего дня даже не знали, что она их мать.

Шарка протянула к Эфоле руку, залитую бурой кровью. Девочка отвернулась, но Шарка твердо сказала:

– В этой крови Дар Щита.

Как больно…

Морра не стала смотреть, как Эфола и Тернорт слизывают с рук Шарки кровь своего отца с тем последним, что он мог им дать. Отвернувшись, она увидела Зикмунда в окружении другой части гвардейцев. Принц сидел у трупа Последующего, с которого уже сняли рогатый шлем. Теперь он с любопытством рассматривал уродливое лицо, покрытое сетью черных сосудов, с глазами, вылезшими из глазниц. Магистр Моттарк – именно он притащил ее на руках в лазарет, когда Морра потеряла ребенка…

В этой тьме не было ни единого просвета, кроме черного грифона с детьми на спине.

– Такеш знает, куда лететь, – шелестел, как во сне, голос Шарки. – Я прикрою вас, пока не подниметесь повыше.

– А Хроуст? – спросил Ваэл.

– Дар против грифона бессилен. А у детей есть Щит.

Шарка и Морра вышли первыми. Демоны бежали впереди, но коридоры были пусты, и наверху никого не оказалось: битва гремела в отдалении. Улицы Хасгута тонули в тумане войны: казалось, с пылью в воздухе повисли капли крови. Грифон в окружении гвардейцев вышел на свет. Зикмунда нигде не было видно.

– А принц? – спросила Морра у Ваэла, но тот растерянно пожал плечами:

– Он отказался выходить. Сказал, что останется наедине со смертью.

Вдали раздался грохот, словно в стену ударил огромный таран. Шарка вернулась к грифону, который уже расправлял крылья и примеривался к зданиям поблизости, чтобы сразу набрать высоту, прыгнув с возвышения. Она долго смотрела ему в глаза. Такеш наклонил голову, словно кивая.

– Куда мы летим? – закричала Эфола. Шок отступил, и девочка принялась бешено биться в руках матери: – Не хочу! Отпустите! Где Лейнал?!

– Лети, Такеш! – приказала Шарка. Грифон оттолкнулся от земли и в один прыжок оказался на крыше часовни. Демоны Шарки потянулись за ним, словно огромные заботливые руки прикрывали свечу от ветра. Такеш снова прыгнул и перелетел на крышу ближайшего дома. Туда Шарка уже не доставала, но нужды в этом не было: разогнавшись, грифон Митровиц рывками поднялся в воздух и стал отдаляться под крики своих всадников.

– Спи спокойно, Рейн, – прошептала Морра, глядя, как зверь превращается в темное пятно.

Кто-то отвел обеих девушек обратно к часовне и входу в костницу. Морра не смотрела и не слушала, хотя понимала, что промедление может стоить ей всего.

Всего? Разве у нее что-то осталось? Разве что-то вообще было?

Она обнаружила, что сидит, опираясь на надгробие. Шарка сидела рядом, тихая, как тогда у дерева, где Ураган собирался ее казнить, и прижимала светящиеся ладони к животу. «Отпустив грифона, она потеряла свой последний шанс на спасение, – подумала Морра. – И все, чтобы исполнить последнюю просьбу Рейнара. Как до этого отпустил ее Латерфольт и поплатился жизнью. Как я сама вернулась за Шаркой в горящий лес у Лучин…»

Она коснулась плеча Шарки. Белого огня Свортека в глазах пока не было, но и на себя прежнюю Шарка была совсем не похожа. Она выжидательно смотрела на губы Морры, которые вздрагивали, но так и не смогли произнести ни слова.

«Что ей сказать? Что она молодец? Что мне жаль? Опять спросить, был ли Свортек моим отцом, – но какая уже разница? Спросить, как умер Рейнар? От мысли об этом сводит внутренности. Подбодрить, сказав, что Латерф и вправду любил ее? Разве это как-то поможет?»