Отбрось сомнения - [17]

Он шагнул к ней ближе и медленно разжал ее пальцы, сжимавшие на груди края покрывала. Оно соскользнуло с хрупких белых плеч, на которых, кроме тонких бретелек ночной сорочки, больше ничего не было.

– Хилари, ты – прелесть, – произнес на выдохе Эдвин, качая головой.

Ее нежные щеки с едва различимыми веснушками покрылись стыдливым румянцем. Она смутилась и вновь натянула на плечи покрывало.

– Что ты здесь делаешь?

Эдвин не знал, что ответить. Но четко сознавал, что поступил единственно правильно, вернувшись к ней.

– Если бы этот мастер на все руки оказался в доме, то я разорвал бы его в клочья, честное слово, – пробормотал он.

Хилари усмехнулась.

– Если бы Томас и находился сейчас здесь, это тебя б не касалось! Мы с тобой давным-давно не имеем друг к другу никакого отношения!

Лицо Эдвина потемнело.

– Знаю. Но я очень хочу, чтобы все изменилось… – Когда слова слетели с его губ, он почувствовал странное облегчение. На протяжении пяти лет ему не хватало сил признаться даже самому себе в том, что без этой женщины его жизнь пуста и неполноценна.

Хилари смотрела на Эдвина во все глаза. Он был по-прежнему потрясающе красивым и невероятно соблазнительным. Ему шла любая одежда. В облегающей плечи и грудь футболке и старых джинсах этот парень смотрелся не менее восхитительно и мужественно, чем в строгом костюме и галстуке.

Хилари окатила горячая волна желания, и ей стало трудно дышать. За пять прошедших лет она практически не общалась с мужчинами. Заботы о ребенке, учеба в университете и работа занимали все ее время. Но от отсутствия мужского внимания и заботы она ничуть не страдала. Ей и в голову не приходило связывать жизнь с кем попало. А такого человека, который смог бы заменить Эдвина, она так и не встретила.

– Я действительно хочу, чтобы мы снова сблизились, – пробормотал Эдвин.

– Правда? – Счастье теплой лавиной накрыло Хилари с головой. Она сознавала, что ступает на опасную тропу, но о плохом старалась просто не думать. Ее буквально несло в объятия Эдвина.

Он опять разжал пальцы Хилари и попытался сбросить покрывало. Ее полная грудь взволнованно вздымалась и опускалась под тонкой полупрозрачной тканью сорочки, а выпуклые затвердевшие соски так и манили к себе.

Эдвин провел рукой по ее нежному плечу, и она, вздрогнув, подалась к нему. Он прижал ее к стене и принялся целовать – жадно и безудержно, как будто всю жизнь только и мечтал о наступлении этих минут. Хилари отвечала на каждое его движение, на любое прикосновение – на все, что он дарил ей.

– Милая, я так давно мечтал об этом, – задыхаясь, шептал Эдвин.

– Я тоже, – отвечала она.

Услышав ее признание, Эдвин возликовал. Желанная, прекрасная женщина вновь была готова принадлежать ему! А сейчас только это имело для него смысл.

Подхватив ее на руки, он закружил по полу, потом устремился вверх по лестнице в ту комнату, где теперь стояла старая кровать.

Рядом с ложем Хилари возвышалась коробка, перевернутая вверх дном. На ней тикал будильник и горела лампа.

Эдвин опустился на край кровати, поставил Хилари перед собой, осторожно вытащил нож, который она до сих пор держала в руке, и положил его на коробку.

– Странно, что ты не задела меня своим оружием, когда мы целовались внизу, – заметил он, улыбаясь.

– Я никогда бы этого не сделала, – прошептала Хилари и, наклонившись, потерлась носом о его щеку. – Если, конечно, каким-нибудь неосторожным действием ты не вынудил бы меня прибегнуть к крайним мерам.

Эдвин рассмеялся.

– Да уж, сегодня вечером ты доказала мне, что постоять за себя умеешь. Я и не думал, что такие малютки способны быть столь воинственными! – Он потер пальцами щеку, по которой несколько часов назад она хлестнула ладонью.

Хилари пригрозила ему пальцем.

– Зато теперь ты будешь вести себя более предусмотрительно!

Он покорно кивнул, обвел ненасытным взглядом ее кремовую грудь, откинул в сторону покрывало, которое она до сих пор удерживала на себе одной рукой, и медленно стянул с ее плеч тонкие бретельки ночной сорочки.

Полупрозрачная вещица послушно соскользнула вниз, и Хилари, оставшуюся перед Эдвином совсем голой, охватила дрожь.

Он жадно прильнул к ее груди и принялся ласкать то один то другой ее сосок так страстно и жадно, будто знал, что занимается этим в последний раз.

Хилари задыхалась от счастья. Она то закрывала глаза, утопая в ливне блаженных ощущений, то открывала их и внимательно вглядывалась в Эдвина, пытаясь рассмотреть в нем все до малейшей детали.

У него были темные пушистые длинные ресницы, длиннее, чем у нее самой.

Они такие же, как у Лили, подумала она, довольно улыбаясь. Сегодня я непременно должна рассказать ему о нашей дочке…

Ласки Эдвина становились все более горячими и порывистыми. Он целовал ее везде, а она постепенно растворялась в нем, как когда-то давно…

– Я полностью теряю контроль над собой… Ты просто колдунья, слышишь? – прохрипел он, переводя дыхание и укладывая ее на кровать.

Губы Хилари опять расплылись в улыбке.

Слышать подобные слова от Эдвина означало нечто поистине невероятное. Ведь этот человек умел контролировать себя при любых обстоятельствах.

Он не курил, потому что был уверен в ненужности и вредности курения, никогда в жизни не выпивал вина больше, чем один бокал, не поддавался чьему бы то ни было влиянию и не отступал от своих принципов.