Отбор в гарем, или Пятьдесят оттенков любви - [39]

Император подошел к бортику, огораживающему его ложу. Обвел властным взором амфитеатр и стоящих перед ним людей, которые застыли в восторженном ожидании.

– Возлюбленный народ мой! – произнес он, казалось бы, негромко.

Но его проникновенный голос пробрался под кожу, окутал теплом сердце, заставил трепетать от восторга душу. Я, как и остальные слушатели, почувствовала себя любимым ребенком, которого нежат и пестуют заботливые родители. Так вот она какая – магия императорской семьи!

– Народ мой! – продолжил император, когда волна восторженных вздохов и восклицаний улеглась. – Благодарю тебя за любовь и преданность! Здесь, – он прижал кулак к груди, – живет неугасимый огонь! И чем больше любви я вижу в ваших сердцах, тем жарче пылает костер моей ответной любви – к каждому из вас. К Радужной Жемчужине Приморья – к империи Эллисьен! Я служу вам и империи уже два десятка лет и буду служить до последнего вздоха!

– Хэй-ей! – отозвались слушатели, тоже прикладывая к груди сжатые кулаки. Похоже, этот жест был исполнен для них особого смысла, как и восклицание.

– Вы собрались, чтобы отпраздновать мой день рождения, – снова заговорил Патвайя Пату, – и я счастлив разделить с вами этот вечер. Наши лучшие маги, музыканты и певцы до поздней ночи будут развлекать нас своим искусством. Пусть этот день станет днем всеобщей любви и примирения! Дарите друг другу прощение и улыбки! И, согласно традиции, пока я здесь, каждый из вас может пройти в мою ложу и обратиться ко мне напрямую с любым вопросом, с любой просьбой и жалобой. Возвеселись и возрадуйся, народ мой!

Император раскинул в стороны руки, словно обнимая амфитеатр и всех, кто в нем собрался. Я напряглась: если бы кто-то собирался совершить покушение на Патвайю – момент был самый подходящий! Но… слушатели лишь прокричали «Хэй-ей!», ударили себя в грудь кулаками и бросились обниматься друг с другом.

Шарли Гэл тоже схватил меня и прижал к своей груди, глубоко и взволнованно дыша. На его ресницах появилась влага, а на лице – выражение восторга, почтения и бесконечной любви.

Надо сказать, речь императора и меня впечатлила, но отчего-то не околдовала так, как остальных. То ли я слишком много знала о технологиях влияния, то ли меня защитило одно из колец, созданных Серой Жемчужиной… В любом случае силой императора нельзя не восхититься: слушатели пребывали в эйфории и готовы были сделать все, что он прикажет.

– Шарли! Эй, Принимающий! – Будущий боевик продолжал сминать мои бока, и я испугалась, что он меня придушит в порыве верноподданнических чувств. – Очнись! Это я, Розовая Жемчужина! Отпусти меня уже, мне дышать нечем!

– А? О!.. Прости! – Парень очнулся, поморгал глазами и вытер их тыльной стороной ладони, ничуть не стесняясь своих слез. – Каждый раз, когда слышу императора, понимаю, что готов на любые подвиги во имя его и империи!

Отвечать я не стала. Понимала: нормальная Жемчужина на моем месте испытывала бы такой же восторг, как и будущий боевик. Так что свой скепсис и устойчивость к влиянию голоса императора предпочла скрыть. Возможно, однажды я доверю свою тайну кому-то из Принимающих. Но не раньше, чем он станет моим мужем и получит через меня магию!

Выступление началось сразу же после речи императора. Вопреки моим ожиданиям, никто не бросился к императорской ложе с просьбами или жалобами. Люди заходили туда, но степенно, без спешки. Мне просить Патвайю было не о чем, так что я целиком погрузилась в сказочное представление, которое давали на арене лучшие маги Эллисьена.

Первыми выступали маги, владеющие стихиями. Огневики выпускали столбы огня. Водники превращали струи воды в фонтаны. Воздушники закручивали огонь и воду в извивающиеся ленты, в небольшие смерчики и в фигуры животных.

Я наивно полагала, что магам, владеющим стихией земли, нечего будет показать, и оказалась не права. Когда выступление огневиков, воздушников и водников закончилось, на арену выкатили огромную неотесанную глыбу мрамора высотой по грудь магу, появившемуся следом.

– Это Макта Фьель, – шепотом представил мага будущий боевик. – Он превратил свое владение камнем в настоящее искусство. Сейчас увидишь, что произойдет!

Я затаила дыхание. Вроде бы уже насмотрелась чудес за эти дни, но все равно хотелось увидеть что-то особенное. Такое, чтобы просто – ах!

Макта Фьель не подкачал. Встал вплотную к белой глыбе, положил на нее ладони, закрыл на мгновение глаза, а когда открыл – по мрамору побежали трещины и трещинки. Целые куски породы начали отваливаться один за другим. Но глыба не рассыпалась на кучу осколков – нет-нет! Она… будто оживала. Вот из камня проступил острый витой рог, искристый, как снег. Потом показалась лошадиная голова… шея в локонах пышной гривы… туловище… крылья за спиной…

– Это же!.. Это… – Я захлебнулась восторгом, тараща глаза на совершенного в своем изяществе единорога.

– Это – Эн Йорн, – подсказал мне Шарли Гэл. – Крылатый конь Рождающего.

– Да… проклятая потеря памяти! – выдохнула я. – Напомни, Принимающий, почему считается, что Эн Йорн принадлежит Рождающему?

– Эн Йорн прекрасен и неуловим. Никому из смертных не удавалось приручить его, – напевно заговорил будущий боевик, словно излагая наизусть балладу. – Тех же, кому удалось вскочить на спину крылатого коня, Эн Йорн унес в страну Вечных Снов, куда уходят души умерших. Оттуда нет возврата! Только Рождающий может невозбранно прокатиться на спине Эн Йорна. Только его неслышимого слова слушается это священное животное.