Отбор для Слепого - [6]

Но потом передумала. Все-таки для этого самоуверенного мужлана будет, наверное, унизительно оказаться обездвиженным на земле в окружении своих товарищей. В который раз облажаться за два дня, да еще и так позорно — красавчик мне этого никогда не простит. А наживать себе врага в его лице не хотелось.

Нужно отдать должное, он был быстр и соображал молниеносно. Я попыталась обманом уйти вправо, увеличив расстояние между нами, но он перекувыркнувшись по земле, вырос именно в том месте, куда я стремилась, сделал выпад, и попал бы, если бы я не успела призвать свою энергию. Я была готова. Поэтому от моего легкого прикосновения вскользь к его шее красавчик упал на колени передо мной также, как вчера перед моим отцом.

Толпа разочарованно взревела. А я, позволяя себе расслабиться, украдкой взглянула в сторону помоста, на котором стоял Слепой. Он «смотрел» прямо на меня. Конечно, это, судя по всему, было невозможно, видеть меня он не мог, просто лицо так было повернуто, что мне казалось, будто он смотрит. А второй мужчина, высокий и широкоплечий, что-то увлеченно говорил, склоняя к слепому Пророку темноволосую голову.

…Больше всего я боялась, что меня определят на ночь в общее помещение с бойцами. Тогда бы пришлось идти к Слепому снова и просить какое-то другое место. Но парень, представившийся Беркутом, привёл меня в маленькую комнатку, неподалеку от помещения, где жил сам Пророк. И не ушел, что было бы логично, а уселся на стул возле небольшого окошка. Я поставила свой рюкзак на кровать и уселась рядом, неспеша расшнуровывая высокие ботинки. Он все время что-то болтал — о том, кто, где у них живет, о каком-то Антоне. Я молча ждала, когда же смогу выставить его за дверь.

— Слушай, Санек, а может, ты все-таки со мной позанимаешься? Ну, скажем так, в порядке исключения?

— Могу. Только приемам научу, а все, что связано с ментальной энергией, тебе будет недоступно.

— Почему? Я тоже хочу драться так — не дотрагиваясь!

Я пожала плечами — вот же упертый!

— Обычно, то, чего нет, нельзя взять из ниоткуда.

— Значит, у меня этого нет? Никаких способностей?

Он был таким расстроенным, что я все-таки не могла обрубить на корню.

— Ладно. Мы попробуем. Но в твоём случае я не даю никаких гарантий.

— О-о! И так сойдёт! — он обрадованно вскочил и кинулся к выходу. На пороге остановился.

— Совсем забыл. Давид приказал тебе столовую показать и душ. Пошли, начнем с последнего.

И повел меня, естественно, в мужской… Потому как, скорее всего подумал, что вряд ли баба может так драться. Хорошо хоть в душе были отдельные кабинки и, после придирчивого осмотра под подозрительным взглядом молодого парня, я даже нашла одну, имеющую целый шпингалет. Не обращая внимания на указанную мне Беркутом вешалку возле самого входа, я одетая вошла в кабинку, замкнулась и начала раздеваться, перекидывая одежду через дверцу, и надеясь, что парень, наконец-то уйдет!

Но Беркут, то ли по причине моего согласия его тренировать, то ли в силу своего дружелюбного характера посчитал меня чуть ли не лучшим своим другом. Стоя у вешалки, метрах в трех от моей кабинки, он расспрашивал о моем родном городе, об отце, о том, кто меня учил приемам борьбы. И в конце концов, сказал ту самую фразу, которую я слышу обязательно ото всех своих новых знакомых, правда, в разных вариациях:

— Блядь, поверить не могу, что ты — парень! Наверное, с такой мордой симпатичной любая баба — твоя?

И я ответила то, что отвечала всегда:

— А-то! Знаешь сколько я их перетрахал! А если вдруг какая не согласна, приёмчик есть, «ваниль» называется — точечка одна, причем на руке, легко найти — одно касание и баба сама на твой член запрыгивает!

Когда я вышла из душа, он смотрел на меня с таким детским незамутненным восторгом, что я поняла — этот парень теперь будет ходить за мной хвостом, пока не разберется, что к чему!

5.

Дети ночи жили, что, наверное, было логично в свете того, как они себя называли, в подземелье. Какое предназначение было у этого странного бункера на окраине города пятнадцать лет назад, до катастрофы, я не знал. Но эта немногочисленная группировка уже много лет размещалась именно там. Жили за счёт охоты. Охотились, в основном, ночью. Их было немного — все-таки ремесло они себе выбрали очень опасное, но и равных им в городе не было.

В пригороде, где людей было меньше, чем в центре, расплодилось огромное количество животных. Дети ночи убивали и ели их, находили широкое применение шкурам и даже, костям. В принципе, тем самым они приносили пользу всем нам — иначе зверье просто заполонило бы весь город, а так поголовье хоть немного контролировалось.

Вождь этой группировки, сказать «лидер» не поворачивался язык, называвший себя Стригой, на моё предложение заняться отстрелом животных во всем городе ответил радостным согласием. Это было понятно — найти поддержку и оказаться полезными такой могущественной организации, такому клану, который был у нас, жизненно необходимо для таких маленьких групп, как они. В случае чего, можно будет рассчитывать на помощь.

Вопрос был решен в течение часа. Но нам предложили остаться на ночь. И, несмотря на моё нежелание делать это, пришлось согласиться. А все потому, что Стригой в конце нашего ужина неожиданно сказал: