Отбор для ректора академии - [51]

— Это вам, подарок. От одного из клиентов заведения, — тем временем сказала официантка.

Оглядев зал, Клара замерла, уставившись на парня, расположившегося через несколько столов от нас. Не желая сидеть, как все обычные посетители, он развернул стул спинкой к стене и вытянул скрещенные ноги. Его голова была чуть запрокинута. В правой руке незнакомец держал бокал с янтарной жидкостью, которым отсалютовал девушке, стоило ей его заметить.

— Мне надо отойти, — охрипшим голосом сказала Клара, решительно поднимаясь.

Ее знакомый? Судя по реакции, да.

Девушка отошла, а я осталась одна с двумя мужчинами. За нашим столиком воцарилась атмосфера неловкости.

Я уткнулась в тарелку — мне никак не приходило в голову, о чем с ними говорить. И стоило ли вообще заводить беседу? Вся ситуация казалась до абсурдного неправильной.

Рандел, словно белая ворона, выбивался из обстановки — руки сцеплены в замок, не ужинает и лишь умиротворенно осматривает окружающих людей, будто ожидает кого-то.

Самый загадочный… Наверное, он как никто другой подходил на роль Рика. Хотя Широн, учитывая его род деятельности, тоже мог вписаться. Но существовала одна загвоздка — последний не вызывал у меня никаких чувств, кроме легкого любопытства, тогда как заказчик, постоянно играющий со мной, как кот с мышкой, вызывал нечто большее.

Хотя это и не симпатия… Теперь я точно уверена, ведь мне было с чем сравнить.

В этот миг я глянула в окно, словно невидимка повернул мою голову в нужном направлении.

У «хрустального» ресторана стоял ректор. Не один.

После недавнего разговора на побережье я что-то ощутила между нами, но вид Бенедикта с Меланией Тарт отрезвил. Самое паршивое — эти двое идеально подходили друг другу.

Происходило то, чего я не желала больше всего. Но моя главная ошибка — мои чувства.

Ревность. Горечь. Злость.

Комкая салфетку и ощущая, как колотится сердце, я неотрывно смотрела на парочку, вновь ощущая на губах уже знакомый, свежий, слегка сладковатый привкус мяты.

Бенедикт повернулся, посмотрел на меня. Наши взгляды пересеклись.

Пульс залихорадил, разум исчез. На мгновение моя жизнь прервалась, чтобы продолжиться вновь, когда усилием воли я заставила себя отвернуться.

«У меня нет права на эти чувства. Они мне не нужны. Это — зараза», — внушала я себе, и вскоре в голове монотонно и непрерывно звучало: «Зараза… зараза… зараза».

Но сердце твердило обратное. Словно я нырнула в прорубь и никак не могла всплыть на поверхность. Реальность ускользала, а чувства не желали подчиняться внушениям.

— Добрый вечер. — Низкий уверенный голос принадлежал Бенедикту. — Интересное время для встречи вы выбрали. — Ректор обращался сразу ко всем.

Когда он успел прийти?

— Всего лишь случайность. Кто знал, что и ты тоже будешь здесь? Обожаю совпадения, — заявил Широн.

Бенедикт натянуто улыбнулся.

Я молчала, гипнотизируя взглядом измятую салфетку в своих руках.

— Валентин, разберись с этим, пожалуйста, — многозначительно произнес ректор. И переведя взгляд на брюнета, тяжело добавил: — Рандел, мы можем выйти на пару минут?

— Если ты просишь… — протянул мужчина, поднимаясь со стула.

Вскоре двое неспешно покинули зал. Я следила за их спинами, пока они не исчезли за поворотом. Напряженное тело просило движения, будь моя воля, я бы вышла из заведения и пробежалась.

— Я в уборную, — сообщила, поднявшись из-за стола. — Передашь Кларе, если она вернется раньше?

— Разумеется, — с полуулыбкой на устах ответил Широн.

* * *

Бенедикт шел медленно, чеканя шаг. Разговоры в зале превратились в ровный монотонный гул, что постепенно становился тише, пока совсем не стих, когда они с Ранделом преодолели дверь в коридор, разделяющий гостиничную и ресторанную часть заведения.

Рандел неспешно двигался следом, хмуро глядя мужчине в спину. Его гнев рос, превращая его в несмышленого мальчишку — впервые за все время он совершал откровенные глупости и останавливаться не желал. Перед ним оказался неравный соперник, и мужчина был сам в этом виноват.

— Ты ведь понимаешь, что произойдет, если кто-то из журналистов заметит двух претенденток с половиной состава распорядителей моего отбора? — тяжело начал Бенедикт, остановившись. — Пойдут слухи. В лучшем случае вам будут приписывать роман с ними, в худшем обвинят отбор в нечестности. Скандал нам ни к чему.

— И ты вспоминаешь о неприятностях лишь теперь? — Рандел почувствовал вспышку ярости. — Сколько раз ты переступал черту? Думаешь, я не замечаю? Защита на общежитии едва ли не трещит от вливания твоей магии. А артефакт, он же изменился!

Мужчина указал на камень в перстне, на котором появилось новое красное вкрапление — связь укрепилась.

— Я не думаю, что это подходящее место для подобного разговора, — заметил ректор, проворачивая перстень на пальце.

Рандел усмехнулся.

— Ты вообще намерен об этом говорить? Я помню, с чего все начиналось и как планировалось, и что-то явно пошло не по сценарию.

Бенедикт отступил, на его лице заиграли желваки.

— Перестань играть жертву, Ранделин, — прошипел он, взмахивая рукой и накладывая полог тишины. Любые звуки исчезали на его границе — в радиусе трех метров от заклинателя. Несколько секунд он молчал, беря себя в руки. — Этот разговор — ребячество. Пусть выбирает она. У тебя была большая фора. Я лишь исполняю ее желание. Она хочет уважения и неприкосновенности, что ж, пусть будет так. Было бы странно, если бы Эльза этого не желала.