Отара уходит на ветер - [30]

— Вот уже и оправдание себе ищите, Василий Ваныч… Да и я этим страдаю. Без оправданья давно бы пулю в лоб пустил. Как сейчас помню. Второй год степи. Конец ноября. Сумерки. Увязший в болоте гаршинский бычок. Дождь со снегом. И Гаршин-средний полосует пастуха Саяна Токоякова бичом. Куда попало. Без разбора. А Саян стоит навытяжку, не уклоняется, вздрагивает только. Не телом — одним лицом. Вздрагивает и: «Виноват, виноват, виноват». И я не мешаю расправе. Я в тот момент считаю, что Саян и правда должен был гнать КРС через конюховку, а не срезать путь домой. Я не хочу видеть, что тряпки на Саяне не по сезону, что хоть грязевые ванны на нём принимай — полстепи налипло. Он по-честному допас скот, но на концовку его не хватило, и он решается через болота — измёрз за день человек. И я ненавижу — презираю его за то, что он не железный, что смиренно сносит побои, что мы торчим в этой треклятой болотине, и это придаёт мне силы. Как-то же надо было вынести это всё. Первое время вывозил на злости, мощная штука… Не отмыться нам за годы прорыва, Василий Иванович, не отмыться. У нормальных людей ягнята, телята, жеребята рождались, а у нас — пять, пятнадцать, двадцать косарей потенциальных…

— Не пиши про это всё, не надо, Лёх, — просит. — Подставимся ведь.

— Бог не выдаст — свинья не съест, — не обещаю. — Ладно, забыли. Лучше давайте к Вашим пацанам вернёмся. Встречали они лосей или враньё это?

— Да лучше б враньё.

— Чё так?

— Один спорный случай на всю историю тень роняет.

— Типа, остальные моменты — капец, какие реальные, — говорю. — Если б не видео, вообще бы засыпались… Слава о наших пацанах по всему миру прокатилась. Через интернет. Много и устных свидетельств. Уже паломничеством напахнуло. По слухам, заезжали тут к нам туристы. Боюсь, как бы до срока степной Меккой не стать. Два пацана больше Минздрава, Минкульта, Минрегиона сделали. Затравить-то гостей затравили, а что кроме той же травы предъявим? Чем французов с нижегородцами ублажать? Сеном? Султрыгой? И в средней полосе всего этого навалом…

…Или не заморачиваться, — а?.. Вот это стелы на курганах. Скифская культура. Можно даже потрогать — чё камню сделается? А вот вам, пожалуйста, кони пасутся. Всё, как при Чингисхане. А вот это — заклание овец. Всё, как в библейских притчах. А так свиньи себя ведут. Как сейчас, всё. Вот это заброшенная кошара, её азера в 70-ых строили, от них наш директор совхоза Резалиев родился. А вот это — наше единственное дерево-тополь, пастуший ориентир. Всё, что до него — степь нижняя, а после него — вышняя. Мы его так ценим, что даже поливаем. Из собственного нутра. Это, что ли, предъявлять интуристу?..

13

В абаканском зоопарке уборщик забыл закрыть клетку, и два лося — самец и самка — поздней ночью сбежали. Потянув носами загазованный вольный воздух, они переглянулись, потёрлись друг о друга и задали такого стрекоча через Советскую улицу, что только их и видели. Полтора таксиста. Один не в полный счёт, так как, приняв всё за галлюцинацию, припарковался у обочины и со словами «всех денег не заработаешь» лёг спать.

Другой позвонил в полицию, там ему сразу поверили и попросили подождать. После чего до утра мурыжили на предмет алкогольного опьянения. Между тем дорвавшиеся до свободы лоси бежали без остановки восемнадцать километров вдоль трассы, разминая застоявшиеся в вольере члены, припарковывая на стоянку фуры сонных дальнобойщиков, чем — не исключаем — спасли несколько мужских жизней и коробки с маракуйей для многообеспеченных семей. За селом Белый Яр лоси остановились и спарились. Зачав сохатого, ушли в степь…

— Ух, ты! — воскликнул Вовка. — Лоси! Глянь — реальные лоси! Ста метров нет!

Санька был удивлён не меньше напарника, но виду не подал и, махнув рукой, выдал:

— Да у нас их как земли.

— Не ври — не живут лоси в степи!

— А это кто, по-твоему? — указал Санька на любовную парочку.

— Мираж, наверно.

— Щипануть? — предложил Санька и ну врать: «Это ещё чё, я года два назад снежного барса видал. С Саян, видать, спустился попастись. В горах в тот год навалило снега, марал оголодал и вниз ушёл, барс — следом».

— Бздишь. До Саян, наверно, тридцать километров будет. Как же он досюда дошёл?

— Лапами, как… Когда барс вниз спустился — марал опять в горы поднялся. Их, маралов, не поймёшь, метаются вверх-вниз с голодухи, глупая дичь. Помыкался барс и ушёл в степь по овец. Овцу чё не поймать-то? Пять сек делов. Погулял он тут, скажу, нехило. — Отдавшись на волю узорной лжи, Санька уже не мог остановиться и, припомнив герб Хакасии с барсом на входе в школу, внёс коррективы в символ республики. — Помню — жирный такой кошак. В пятнах весь, как ветрянкой больной. Тот же леопард почти что, только белый. Шкура, правда, грязноватая, в плешинах вся. Линял, может — к весне дело шло. А может, чесотка, «Ивермек» бы ему внутримышечно. Вот ещё примета — уха правого нет. Видать, мать оборвала в детстве за страсть к бродяжеству. Но это не утверждаю. Мож, до последнего с маралом бодался, тот его и порепал.

— Гонишь ты всё, — сказал Вовка. — Ещё скажи, что жирафов видел.

— И видал, — Рожа у Саньки — сама невинность. — По телеку. Идимешев в Аршаново тарелку поставил, словили «Нэшэнэл география», там про жирафов базарили. Главно — печка у Идимишева дымит, крыша худая, зато пластиковые окна и тарелка… Чудной народ у нас.