Отара уходит на ветер - [3]

А вот ещё случай. Тут мне один сибирский мужик написал о том, что у нас старики брошены и что пенсия у них такая, что инфузория не прокормится. Типа, я не знаю. Сижу и снисходительно улыбаюсь в монитор, он всё равно не увидит. Славный чудак. В общем, печатаю ему скрещёнными пальцами, что я с ним полностью согласен. Видишь ли, читатель, этот мужик рулит одной (единственной) в Сибири премией, влияет, так сказать, на умонастроения нации. Может, от его вопля души и впрямь что-нибудь изменится, может, действительно пенсии поднимут, — откуда мне знать? Вот как его разочаровать?! Как пустить эшелоны его железных выкладок под откос?! Что я партизан какой-нибудь?! Между тем так и есть, хоронюсь в переписке под ником. Что он фашист разве?! Ну, фашист не фашист, а сибирский сепаратист в отставке (запасе) — это точно. Словом, рука у меня не поднимается написать господину N о том, что государство в вопросе о пенсионерах вообще не при делах, а потом привести ему в пример своего знакомого, который просто взял старых родителей к себе и убил несколько зайцев.

— Ты зачем, — спрашиваю у знакомого, — нам всё с ног на голову поставил? Мы, значит, на государство стариков хотим скинуть, а ты, стервец эдакий, домой родителей взял! Ведь, по твоим словам, теперь у тебя не только родители довольны! Ты ведь, оказывается, и в детсаде, в котором, видите ли, нет мест, перестал нуждаться, — дед с бабкой у тебя с внуками сидят! Но тебе и этого мало! Говоришь, вы с супругой ещё и высвободились на пятьдесят процентов, когда детей на воспитание старикам отдали! Теперь вы с женой без помех занимаетесь карьерой, получаете образование, ходите к друзьям, ездите на Багамы!

— Я уж молчу, что решился квартирный вопрос моего брата, — добавляет. — Он с женой теперь в родительском доме живёт.

— Рано радуешься, — говорю. — У тебя дети без детсада не социализируются. Им общение со сверстниками нужно.

— На то и дед, — отвечает. — Он и не даёт пацанам за компом засидеться, на улицу их гонит, а там они где за мячик подерутся, где уже и за правду — так и социализируются мало-мало.

— Сукин ты сын, — говорю.

— Куда там, — скромничает. — Просто тупо взял и подогнал своё решение по родителям под заповедь «Почитай отца и мать», а потом как-то сам по себе начал нарастать положительный снежный ком: пристроенные дети, высвобождение времени, карьерный рост, увеличение доходов, учёба, счастливый брат.

Вот такой у меня народ, а не такой, как у некоторых. С выдумкой народ. Из дерьма конфету с чёрной начинкой созидающий (что-то не любят у нас конфеты с белым нутром).

Ну и бомба напоследок. Запаливаю фитиль. У нас тут китайцы под боком лес валят. Законно. То есть я совсем не уверен, что законно, но пусть будет законно — дадим китайцам фору, бог с ними. В полукилометре от этого безобразия лесничий Кондратий Христолюбов с тремя сынами живёт. И что вы думаете? Полагаете, егерь писульки стал кропать в высшие инстанции, что, мол, пропадают лёгкие планеты почём зря? Ага — щас! В том месте, где китаец один мачтовый кедр спиливает, семейная сборная лесничего два саженца втыкает. Вот такая арифметика. Главно, без бабских склок у них там, здоровая конкуренция какая-то, задорно всё, весело, по-спортивному зло. Может, чистый таёжный воздух влияет — не знаю. Словом, живут бойцы лесного фронта рядышком, обедают за одним столом, кашеварят по очереди, общаются преимущественно на китайском.

Почему на китайском? Ну, во-первых, наши меж собой покумекали и решили, что язык супротивника знать надо, а вот супротивнику русский язык знать не стоит. Во-вторых, средний сын лесничего после школы решил на ин. яз поступать; языковая практика, стало быть. В-третьих, сибирское гостеприимство, которое вам не какое-нибудь там крепостное право. В смысле, никто наше гостеприимство не отменял и, надеюсь, не отменит.

Случается, и подшутят наши таёжники друг над другом, не без этого.

— Лес ваша убиваем, — добродушно улыбается бригадир китайцев.

— Так давно обновить надо, — откусывается лесничий. — Сейчас рубите, а потом долго вас не увидим. За саженцами вам не резон вертаться, а в них будущая тайга высиживается.

Так и живут бок обок. И до того в последнее время русско-китайский союз окреп, что команда лесничего спокойно отлучается по своим хозяйственным и охотничьим делам без опаски за посадку.

— Уходим с пацанами на неделю, — предупреждает в таких случаях Христолюбов. — Дичи привезём, на одном рисе вам тайгу не потянуть. А вы уж тут за нас подежурьте. И чтоб без халтуры.

Трудолюбие, дисциплина и старание у китайцев в крови. Один раз даже пересолили они, чтоб угодить русским товарищам, цельным хороводом из пяти саженцев каждый срубленный пенёк окружили. Ох, и блажил же на них лесничий за это.

— Золотые вы мои дуболомы! — заходился. — Я ж вам чё сказал?! Блюсти расстояние между саженцами, сказал! Не частить, говорил! Сказано — два втыкать, значит, два! Это ща они прутики, а послезавтра где им развернуться?! Задушат друг дружку в объятьях веток!

Наорать-то наорал, но потом, однако, младшего своего отрядил за гостинцем.

— Сходи, сынок, до хаты, — сказал, — Принеси вражинам брусничного варенья. Подрумяним желтолицых витаминами, а то совсем зачахли, план не выполнят.