От звезды к звезде. Брижит Бардо, Катрин Денев, Джейн Фонда… - [13]
Спустя несколько лет Брижит вернулась к разговору о смерти:
– Она сводит меня с ума! Так что иногда появляется желание смешать карты и добраться до нее раньше времени, без предупреждения. Вызвав при этом ее ярость, можно будет сказать: а я тебя перехитрила!
Каково же было удивление постановщика фильма Жана Буайе, когда он увидел, сколько журналистов съехалось на съемки его фильма ради Брижит Бардо. Конечно, это произошло не без моего участия, но я ведь не мог оказать затем влияние на их оценки. То обстоятельство, что я всего два месяца работал в «Пари Матч», не могло отразиться на притягательной силе Брижит. Я первый попал под ее обаяние, и не требовалось слов, чтобы понять тот факт, что маленькая романтичная балерина оказалась настоящей сиреной. Ее голос, обнаженное тело и пение притягивали моряков к подводным камням модернизма. Она становилась известной еще до того, как ее увидели.
Налицо была какая-то загадка Бардо. Но она совершенно не отдавала себе в этом отчета. И только повторяла: «Какая скучища эти журналисты!»
Она была тогда брюнеткой.
Спустя две недели ей предстояло отправиться на Корсику сниматься в картине «Манина, девушка без покрывала». Постановщик картины был с большими амбициями. Он хотел снять эротический фильм. Цензура не помешала всем увидеть Брижит в одном бикини, выходящей из моря.
Кругом стали поговаривать о неотразимом обаянии малышки Бардо.
Столь подверженные всяческим условностям, Пилу и Тоти были поражены, увидев дочь на экране в малюсеньком бикини. Эти благопристойные люди со своей моралью решительно отказывались измениться.
Я посоветовал Брижит сняться в этих фильмах, прекрасно сознавая, что им не грозит оказаться в Синематеке господина Ланглуа. «Раз ты решила сниматься в кино, – сказал я ей, – следует начинать с чего-то попроще, без претензий. Никто не осуждает художника, работающего по воскресеньям на площади до тех пор, пока ему не взбредет выставиться в модной галерее».
В качестве примера я приводил судьбу некоторых актеров, чья карьера, начавшись у крупных режиссеров, обрывалась очень быстро. От их второго фильма ждали слишком многого, а они к этому не были подготовлены. Вот и приходилось начинать с нуля, с риском быть преданным забвению. «Не слушай людей, – говорил я, – которые советуют отказываться от предложений в надежде, что позвонит Рене Клеман, Анри-Жорж Клузо. Они ничего не смыслят в нашем деле».
Чтобы себя проявить, таланту нужно время. На свете мало Маяковских, Раймонов Радиге или Артюров Рембо. К тому же они умерли очень рано. А молодость является помехой для актеров.
В сентябре госпожа Бардо купила для нас маленькую квартиру, состоявшую из спальни, столовой и кухни.
– Я не собираюсь поощрять вашу лень, – сказала она мне. – Но вам нужно гнездышко, чтобы побороть свои дурные привычки. После свадьбы вы получите эту квартиру на три года.
Пилу по-прежнему проявлял бдительность. Он говорил мне:
– Некоторое время я думал о вас плохо. Вы порядочный человек. Как бы это ни звучало наивно и старомодно, но я счастлив, что моя дочь отправится в постель супруга девственницей. Дай-ка я тебя поцелую.
И он поцеловал меня на французский лад – в правую и левую щеки.
Этот человек из третичного периода, которого Брижит называла динозавром, очень мне нравился. Все разделяло нас, но я понимал его.
Спустя двадцать лет мы предали земле его прах на красивом морском кладбище в Сен-Тропе. Я только что вернулся из Штатов «вдовым» после очередного развода. Брижит не позвала меня на похороны, и я смешался с толпой друзей и зевак, направлявшихся к месту захоронения, чтобы попрощаться с Пилу. Его опустили в могилу, куда больше не заглянет солнце. Послышался звук, отделяющий будущих мертвецов от нынешних. И возникло молчание, призывавшее к тому, чтобы благоговейно подумать об усопшем. Увидев меня, Брижит обернулась и сказала:
– Видишь, как он со мной поступил?
Брижит так долго ждала и столько надежд вложила в этот брак, что он стал для нее наваждением, абстракцией. То было не началом новой жизни, а, скорее, окончанием периода страхов, неуравновешенности, повседневной фрустрации.
Случалось, что я оставался ночевать на улице Помп. После ужина мне стелили на диване в столовой.
Однажды, еще не совсем проснувшись, по дороге в ванную я услышал голос Брижит, обсуждавшей с матерью цвет занавесок в нашей будущей квартире. В это мгновение я особо остро осознал свою чужеродность, странную прививку на древе этой семьи. Я не принадлежал к их расе.
Когда я вошел в ванную, чтобы почистить зубы, туда тотчас пришла Брижит. Прижавшись ко мне и не обращая внимания на зубную пасту, она поцеловала меня в губы.
– О Вадим, – сказала она, – осталась неделя. Я так счастлива!
Подвенечное платье, сшитое у мадам О., модной портнихи с улицы Пасси, по рисунку Брижит, не уступало моделям «звезд» в коллекции Жака Фата или Балансиаги. Оно предназначалось для венчания в церкви Отея в воскресенье.
Гражданский брак был зарегистрирован накануне в мэрии ХVI округа. Новобрачная была в юбке и пиджаке, новобрачный – в синем костюме с галстуком в тон.
Запутавшийся при произнесении моей фамилии, мэр выступил с речью, в которой подчеркнул значение международных браков для дела мира во всем мире. Он приветствовал наш союз как символ франко-русской дружбы. Брижит с трудом сдерживала смех. Выйдя из мэрии, она бросилась мне на шею.
В книге, написанной непосредственными участниками и руководителями освободительного движения в Сальвадоре, рассказывается о героической борьбе сальвадорских патриотов против антинародной террористической диктатуры (1960-1970-е годы).
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.
К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.