От Земли к Андромеде - [42]

— Не поверить в сказанное вами я не могу, Леонид Кузьмич, но и поверить в невероятное сложно. Лицензию мы Ковалевой дадим, но пусть сначала нас тоже обследует, у каждого свои болячки имеются, — предложил Борзов.

— Это будет не правильно, коллеги, — возразила Воронцова, — мы сами отказались идти на аттестацию, передоверив ее уважаемому Леониду Кузьмичу. Но не расстраивайтесь, я организую прием.

— Да-а, после лицензии она такую цену задерет, что мама не горюй, — снова возразил Борзов.

— Нет, этого как раз не будет, — ответил профессор, — я задавал подобный вопрос, она женщина богатая и цену назвала символичную — сто рублей за прием. Члены комиссии подписали необходимые документы и ушли. Ларионов остался переговорить с Воронцовой и еще раз обследоваться. Повторное ЭКГ не выявило нарушений в работе сердца, митральный клапан работал, словно часы.

— Вчера Ковалевы ко мне домой приходили, — с горечью произнесла Воронцова, — я несправедливо высказалась резко, не знала, что она может такое. Мой муж сказал, что Ковалев инопланетянин, а, значит, его жена землянкой быть не может. Шутка, конечно, но шутки в ней мало. Сегодня пойдем извиняться. Но как бы то ни было — куда мог исчезнуть митральный порок сердца? Стеноз и недостаточность терапевтическому лечению кардинально не поддаются. Не понимаю…

— А я понимаю?.. Правильно она просила — лучше об этом лишнего не говорить. Передадите ей лицензию, Екатерина Васильевна? И поблагодарите еще раз от моего имени.

6

Кудасов Сергей Валентинович, министр обороны, задремал в собственном кабинете. Решил подумать, устроившись поудобнее в кресле, но напряженная работа и усталость сморили его. Очнулся он быстро, открыл глаза. Приснится же такое… Какой-то мужик пришел к нему, объяснил, что к министру просто так на прием не попасть и по телефону не позвонить, а очень надо — он изобрел новый металл с удивительными свойствами, который станет самым востребованным и секретным в оборонной промышленности. Приходится являться во сне…

Генерал армии мотнул головой, словно стряхивая наваждение, пододвинулся на кресле поближе к столу и чуть не вскрикнул — на столе лежал лист металла и записка: «Сон и явь часто переплетаются, я действительно приходил во сне, но образец нового металла оставил наяву. Его необходимо исследовать на состав и прочность — быстро поймете, что он нужен армии, как воздух, а я загляну к вам позже».

Министр вызвал адъютанта:

— Я задремал ненадолго, но чувствую, что кто-то заходил ко мне, кто?

— Товарищ министр обороны, к вам никто не входил в течение часа. Последний раз я заглядывал, когда вы попросили не беспокоить.

Министр хмыкнул, хотел потрясти листом железа перед адъютантом и запиской, но не стал этого делать, решил, что могут не так понять. Он и сам ничего не понимал. Оставшись один, взял лист в руки — необычно легкий металл слегка голубоватого цвета, попытался его согнуть: не получалось. Странно, подумал министр, лист очень тонкий и невесомый. Он прислонил его к стене под углом в сорок пять градусов и попытался согнуть ногой — ничего не получилось, лист не реагировал ни малейшим изгибом. Министр хмыкнул еще раз и решил все-таки отдать железо в спецлабораторию, приказал проверить на состав и прочность. Закрутился за делами, но адъютант напомнил ему через неделю:

— Товарищ министр, звонит начальник спецлаборатории, просится на личный прием по очень важному делу, тему не объясняет, говорит, что вы в курсе.

— Где он?

— Внизу, на входе.

— Пригласите и там с ним должен некий образец быть.

— Так точно, товарищ министр обороны, принес металлическую пластину, ее изъяли.

— С этой пластиной и пригласите, — приказал министр.

Начальник спецлаборатории сел в указанное кресло, доложил, снова встав:

— Товарищ министр обороны…

— Сидите и без беллетристики, какие выводы?

— Товарищ министр обороны, состав металла установить не удалось, он не поддается спектральному анализу и другим методам исследования, рентгено-флуоресцентный спектроскоп ничего не показывает. Радиоактивное излучение металл не пропускает совсем, в этом плане тоненький лист работает лучше метровой толщины свинца. Физическому, химическому и механическому воздействию образец тоже не поддается, алмазные пилы и сверла не оставляют на нем даже царапин, бронебойный снаряд его не пробивает и не оставляет следов после прямого попадания, на температурное воздействие не реагирует. Мы не могли его расплавить в доменной печи, товарищ министр, этот лист неземного происхождения.

— У вас все непонятное неземного происхождения, спасибо, вы свободны, образец оставьте.

— Есть, товарищ министр обороны.

Ничего себе листочек — ни согнуть, ни разогнуть, ни пробить, ни просверлить, ни расплавить. Министр обратил внимание на бумажный лист с надписью, откуда он взялся? «Это мой телефон, лучше не проверять номер, совсем необязательно, чтобы его еще кто-то знал. Если образец вас удовлетворил, то звоните после обеда».

Мистика какая-то, осел в кресло министр, только что ни этого листка, ни надписи не было. Надписи может и не было, она исчезла, остался только номер. Он глянул ошарашенно на часы, решился позвонить.