От всего сердца - [113]

— Нет, — неуверенно возразила Беркли.

— Позволь мне самому решать. Он сказал что-то обо мне?

Усадив мужа на диван, Беркли предложила ему выпить. Грей отказался, и все же она принесла виски. К концу ее рассказа Грей не отрывал взгляда от пустого бокала в своих руках. Он и сам не заметил, как выпил виски, но чувствовал на языке его вкус, смешавшийся с подступившей к горлу горечью и оттого особенно отвратительный.

— Все это ложь, — сказал он. — От начала до конца.

— Знаю. — Беркли видела, что Грей сомневается не меньше, чем она.

— Ты мне не сестра.

— Наполовину.

Грей жестом отмел ее замечание:

— И у нас разные отцы.

— Полностью с тобой согласна.

— Андерсон сказал это, чтобы помучить тебя. Он решил, что заставит тебя избавиться от ребенка.

— Конечно.

Однако ночью в постели они не обменялись ни словом, ни прикосновением. Разделявшее их расстояние казалось слишком большим, но все же недостаточным.

Они ненадолго задремали.

Проснувшись, Грей увидел, что лежит в постели один. Его охватил страх, но, потрогав место, где лежала жена, он обнаружил, что простыни еще теплые. Значит, Беркли поднялась недавно.

Грей сел и свесил ноги с кровати, усталый и раздраженный. Откинув волосы, он посмотрел на часы, стоявшие на камине. Только что пробило четыре. Грей еще немного посидел, прислушиваясь, но его окружала тишина, и он осторожно подкрался к двери гардеробной.

Там никого не было. Библиотека и гостиная также оказались пусты. Вернувшись в гардеробную, Грей надел брюки и сорочку. За долгие часы, проведенные им в игорном зале, одежда пропиталась запахом табачного дыма и спиртного.

— Будь ты проклят, Андерсон. — Грей потер шею.

«Надо было убить тебя», — подумал он, на сей раз не высказав мысль вслух.

Грей натянул сапоги. Привычное прикосновение ножа сейчас раздражало его. В тот миг, когда следовало пустить оружие в ход, он не вынул его из ножен, и теперь ему оставалось лишь сожалеть об этом. Грей вновь выругался.

Решив, что Беркли отправилась в комнату Ната, Грей уже собирался покинуть апартаменты, но вдруг краешком глаза уловил шевеление на балконе. Беркли отодвинулась от балюстрады и обхватила себя руками, чтобы согреться. Ей и в голову не пришло надеть плащ или хоть что-то потеплее ночной рубашки. На Беркли не было ни обуви, ни чулок.

Когда Грей подошел к ней, она не обернулась и ничем не выдала удивления. Казалось, жена ждала его. Грей встал за ее спиной.

— Сегодня ночью они вышли на улицы, — сказала Беркли, не оглядываясь. — Будут неприятности.

Грей не спросил, о ком идет речь. Минувшим вечером он видел в толпе гостей «Феникса» нескольких австралийцев, хотя и не подозревал, что Беркли тоже их заметила.

Бобби Берне и Джолли не появились, а Грей полагал, что Беркли вряд ли знает еще кого-нибудь из «гусей».

— Какие именно неприятности?

Она пожала плечами.

— Как ты думаешь, их Андерсон направил?

— Возможно. Но ты здесь ни при чем. Если что-то и случится, то не по твоей вине.

Внезапно Беркли осознала, что Грей не задает обычных вопросов. Его интересовало не то, откуда она знает, а что она знает.

— Сегодня в «Феникс» приходили «гуси», — сказала она. — Ты заметил их?

— Да, но не думал, что ты заметишь.

— Один из них попросил погадать ему по руке. Я не знала, кто он, пока не взяла его ладонь. Потом было уже поздно. Я думала, меня стошнит. — Беркли поежилась, но не от ночной прохлады. Ледяной холод объял ее душу. — Они нигде не появляются поодиночке. Там, где оказался один, найдутся еще с полдюжины.

— Я обнаружил трех. — Впрочем, Грей не догадывался, что мужчина, беседовавший с Беркли, тоже австралиец. Значит, их было по меньшей мере четверо. Однако, вероятнее всего, шестеро, как и считала Беркли. — Когда ждать нападения? Этой ночью?

— Думаю, да. Сначала я не знала об этом, но когда проснулась, у меня уже не оставалось сомнений. Я вышла сюда, надеясь, что увижу их.

— «Гуси», как правило, не прячутся. Устрашение — главное их оружие. Они выступают массой, и никогда по одному. Они скорее промаршируют по Портсмут-сквер с факелами, чем станут промышлять в темных закоулках.

Лицо Беркли исказилось от страха.

— Сегодня ночью они не собираются промышлять. Они будут убивать.

Убеждать Грея не пришлось.

— Иди в комнату и оденься. Я отправлюсь за Доннелом и Сэмом. Нужно вывести постояльцев на площадь. Разбуди Ната и выходи сама. Я хочу точно знать, что ты ждешь меня на улице.

Беркли кивнула:

— Да, конечно. — Коснувшись губами щеки Грея, она проскользнула мимо него.

Постояльцев отеля крайне раздосадовало, что им приходится ночью выбираться из постелей. Многие из них лишь несколько часов назад покинули игорный зал, не выспались и не успели протрезветь. Другие спали так крепко, что их подолгу тормошили, уговаривая покинуть номер.

Не зная, почему их побеспокоили, они проявляли подозрительность и упрямство. Кое-кто во всеуслышание заявлял, что это лишь повод обокрасть их. Многие теряли время, собирая ценные вещи и укладывая чемоданы. Игроков, до сих пор сидевших за столиками, оказалось еще труднее оторвать от карт. Те, кому привалила удача, оказывали сопротивление.

До самого последнего мгновения Грей опасался, что ему и Доннелу придется выволакивать Энни Джек из ее драгоценной кухни. Но стоило сказать кухарке, что Беркли предсказала беду, Энни тут же отправилась следом за ним.