От ветра головы - [18]

Нет, ни в чем вы меня, ребята, не убедили. Но какой горький осадок на душе!

Милости хочу, а не жертвы

Под утро, после встречи Нового Года, я задремал. Снились мне комнаты, бесконечное количество маленьких, как бы потаенных, как бы спрятанных одна в другую комнат: пустых, пыльных, на вид совершенно необитаемых. И ничего больше не было, кроме кошмарного лабиринта необитаемых комнат.

Я переходил из комнаты в комнату. Везде я видел одно и то же – серая цементная пыль, обвалившаяся штукатурка, грязные тюки под ногами.

В какой-то момент, во сне, я осознал: выхода из лабиринта комнат нет. Я обречён на вечное скитание по пыльным комнатам, в полном одиночестве среди тюков и мусора.

На меня навалилась тоска, жуткая тоска! И вдруг ко мне пришло ещё одно осознание – выход всё же есть! Но для этого надо где-то разыскать Мишу с Гансом и принять православную точку зрения на мир. То есть, во всём с ними согласиться.

Когда я принял решение разыскать Мишу с Гансом, я проснулся.

Проснулся с очень тяжелым сердцем, в противоречивых раздирающих душу мыслях. То ли права «Роза Мира», то ли правы Михаил и Геннадий, а в их лице ортодоксальное христианство.

Решил развеять свои мысли в беседе с Николаем. Он сейчас наверняка дома, отдыхает после Нового Года.

Николай был дома. Он опять болел, был чем-то раздражен, весь вид Николая выражал недовольство. Я уже пожалел, что пришел.

Рассказал Николаю о недавнем споре со своими православными знакомыми, о своих сомнениях, о своём сне. Николай страшно двигал своей перекошенной челюстью, как разминал её. Это длилось весь мой рассказ.

– Ты подвергся нападению эгрэгора официального, храмового православия. И был побеждён, – сказал Николай после долгой, мучительной паузы. – Почему это произошло?…Да потому, что ты по-прежнему человек душевный, а не духовный. Даже хуже, ты теперь стал, с духовной точки зрения, сплошным теософским болотом.

– Теософским болотом? – Переспросил я в надежде, что ослышался.

- Истинно так, - подтвердил Николай.

Я попытался улыбнуться. Улыбка вышла жалкой.

Николай зевнул, огромным указательным пальцем почесал лоб и продолжил, уже с явным удовольствием:

– Понимаешь, Вадим, люди духовно делятся на несколько категорий: «младенцы», «львы» и «верблюды». «Младенцы» – это те, кто родился свыше, в духе. «Львы» – это те, кто бунтует против мира. И «верблюды» – накопители ценностей.

– «Верблюды» низшего уровня, копят ценности материальные, высшего – ценности интеллектуальные.

Николай подвигал челюстью, ещё раз зевнул и спросил:

– Ну и к какой категории ты себя отнесёшь, а, брат Вадим?

Я вздохнул и честно признался Николаю, что, скорее всего, с духовной точки зрения; я – верблюд, накопитель интеллектуальных ценностей.

Николай сладко потянулся в своей кровати, он был доволен ответом:

– Да, брат Вадим, ты верблюд и рискуешь надолго остаться верблюдом, – сказал Николай и сел на кровати, грузно свесив ноги. – Хочешь знать, что мне дух про тебя открывает?

– Хочу, – недоверчиво пискнул я.

– Так вот, – Николай ещё раз почесал лоб, кинул взгляд в потолок, – основа твоего ложного эго – твой хитрый ум. Хитрый ум манипулирует тобой. Ты стремишься через теософию навязать всем своё представление о «Розе Мира»…

Николай медленно расстреливал меня каждым своим словом.

– …С духовной точки зрения, твой лживый теософский ум делает тебя полным трусом. От Духа Святого, от общины святых бежишь в теософию. Господь тебе предлагает дар мудрости, но ты трус! Боишься расстаться со своим ветхим прахом, со своей музыкой и водкой.

Николай выждал паузу, видимо проверяя мою реакцию. Я сидел с каменным выражением лица, пытался переварить сказанное и ушам своим не верил – какая муха его укусила?! Неужели, всё из-за того, что я стал реже ходить в общину?!

– Ты – теософское болото, – продолжил Николай, страшно двигая челюстью. – Ангелы смотрят на тебя и видят одно теософское болото. Верней, болотце.

– Вокруг него, болотца, вроде как благопристойный лесок религиозности, но религиозность эта обманчивая, лживая, фарисейская. Пустые фразы о Боге. А внутри сизый туман пьянства и разврата, трясина самолюбия.

Николай почесал свою левую ногу и подвёл итог:

– Ты, Вадим, новый тип фарисея, фарисей от «Розы Мира». И знаешь почему?

– Почему? – спросил я хрипло.

– Всё потому, – ответил Николай, ковыряясь в зубах, – что ты постоянно пытаешься сделать религию из «Розы Мира». Даже не из «Розы Мира», а из самого Андреева.

– Ты принимаешь букву «Розы Мира» за дух. И этим профанируешь откровения Даниила Андреева… Всё просто, брат Вадим, твой теософский ум видит в «Розе Мира» только теософию. Подобное, как говорится, тянется к подобному.

Николай тяжко вздохнул и ещё раз почесал ногу.

– Не обижаешься? – спросил он меня.

Я сидел словно в оцепенении каком-то. Как изваяние. Конечно, надо было ответить Николаю, что, мол, не обижаюсь, и вообще обидчивостью не страдаю. Но речь мою будто парализовало.

Николай бодро встал с кровати и, подойдя ко мне, похлопал по плечу:

– Не обижайся. Наоборот, радуйся! Дух Святой обличил тайны твоей гордыни. Понимаю, обличение духом процедура болезненная, но без неё, брат Вадим, не «родиться в духе».