От триумфа к катастрофе. Военно-политическое поражение Франции 1940 г. и его истоки - [8]

.

Эти идеи, в той или иной степени, разделяла большая часть командования вооруженных сил. Генералы, безусловно, предпочитали бы увидеть более жесткие условия, навязанные Германии. Вместе с тем передача Франции контроля над Рейнской областью с перспективой его расширения и продления являлась большим преимуществом и позволяла строить планы на будущее. Сам Фош не мог не отдавать себе в этом отчета. Его упорная борьба против мира, подписанного в Версале, объяснялась, вероятно, не только принципиальным несогласием с самими условиями договора. Парижские переговоры Клемансо вел в своем традиционном стиле – авторитарно, советуясь лишь с самым узким кругом ближайших советников. Маршал был фактически отстранен от участия в них, что не могло не вызвать его неудовольствия и создавало для него дополнительные стимулы подвергать жесткой критике достигнутые договоренности. Так или иначе, после 1919 г. он в своей деятельности на высших командных постах никогда не ставил под сомнение статьи Версальского мирного договора, отталкиваясь от них как от отправной точки.

Идея «рейнского щита» давала ответ на основной вопрос французского военного планирования после 1918 г. Первая мировая война продемонстрировала, как в условиях индустриального общества выглядит тотальный вооруженный конфликт между великими державами. Победа в нем, как показал опыт самой Франции, требует концентрации всей экономической мощи страны и мобилизации всех доступных человеческих ресурсов. Великобритания могла разворачивать свою военную экономику под прикрытием «рва с морской водой» и военно-морского флота. Соединенные Штаты имели уникальное преимущество, располагаясь на другом континенте, на большом отдалении от гипотетических театров военных действий (ТВД). Франция же непосредственно соседствовала с территорией своего основного вероятного противника. Более того, вблизи границы находилась большая часть французского экономического потенциала.

На территории между бассейном Сены и восточными рубежами страны располагалось три четверти ее угледобычи и текстильного производства, 90 % мощностей сталелитейной промышленности и добычи железной руды, 70 % нефтепереработки и производства сульфата аммония[47]. В случае вторжения немцев на территорию Франции, этот район со всей его промышленностью становился полем сражения. Лишившись бесценных ресурсов, страна теряла шансы победить в войне на истощение. «Если бы северо-восточная Франция оказалась разрушена или оккупирована, то игра была бы проиграна»[48], – отмечает канадский историк Р. Янг. По опыту 1914–1918 гг. командование французской армии ожидало, что будущая война против Германии также приобретет затяжной окопный характер. Но при этом главной угрозой для страны на начальном этапе боевых действий считалось «внезапное нападение» (attaque brusquée). Немцы могли повторить опыт 1914 г. и попытаться сокрушить французов одним мощным наступлением, чтобы избежать гибельной для себя войны на истощение. Именно этот удар, даже не достигнув основных политических центров страны, мог лишить Францию ядра ее военной экономики[49].

Здесь рождался ключевой для французского военного планирования межвоенных лет императив «неприкосновенности территории». Генерал Э. Бюа, начальник Генерального штаба французской армии в 1920–1923 гг., писал в дневнике 15 апреля 1919 г.: «Если мы не хотим снова воевать на своей территории, нам необходим не только щит на левом берегу Рейна, но и абсолютно надежные договоренности с Бельгией, с одной стороны, и со Швейцарией, с другой стороны… Чем дальше на территорию противника мы сможем перенести театр военных действий, тем меньше нам придется укреплять нашу собственную границу» [50]. Оборона по линии Рейна решала и другую важную задачу – позволяла экономить живую силу, которой Франция после потерь 1914–1918 гг. особенно дорожила. «Авангард» на Рейне мог действовать и наступательно в том случае, если бы возникла необходимость силой заставить Германию выполнять условия мирного договора.

Его наличие наполняло конкретным военным смыслом «тыловые союзы», которые Париж начал заключать с восточными соседями Германии после 1919 г. Предполагалось, что они возьмут на себя ту же роль, которую до 1918 г. играл альянс с Российской империей, а кроме того обеспечат политическую основу французского доминирования в Восточной Европе. Отсюда вытекала необходимость установления тесных отношений с Польшей и оказания ей помощи в войне против Советской России, а также выстраивание тесных отношений с другими государствами региона, в первую очередь с Чехословакией, Румынией и Королевством сербов, хорватов и словенцев, в 1920 г. создавших военно-политический союз, т. н. Малую Антанту[51]. 19 февраля 1921 г. в Париже был подписан франко-польский союзный договор, предполагавший координацию действий двух стран на международной арене, а также, согласно отдельно заключенной военной конвенции, взаимную помощь в случае конфликта с Германией или Советской Россией[52]. Франко-чехословацкий договор о дружбе и союзе, заключенный в 1924 г., не был дополнен военной конвенцией, однако чехословацкая армия, с 1919 г. находившаяся под командованием французских генералов