От триумфа до разгрома. Русская кампания 1812-го года - [15]

Невозможно представить себе тот шум и суету, которые царили в Бешенковичах! Но каково стало, когда войск прибыло еще больше! Так вот, в ту ночь суматоха достигла своего апогея. Великое множество солдат разных частей, собравшихся здесь и быстрота, с которой они получали приказы о дальнейшем движении, не оставляли никаких сомнений в том, день битвы близок. Кавалерия под командованием короля Неаполя (Мюрата) пошла в авангарде, а 4-й корпус немедленно последовал за ней.

25-е июля. Мы получили приказ идти к Островно. И штаб был уже совершенно готов к выходу, когда мы услышали сильную канонаду. В этот момент появился адъютант генерала Дельзона, чтобы сообщить вице-королю (Евгению Богарне), что противник был настигнут недалеко от Островно, и что битва только-только началась. Едва он замолк, как снова громыхнули пушки. Его Высочество немедленно приказал оставить багаж и в сопровождении своего штаба, поспешил к Островно, где он присоединился к королю Неаполя – с ними были конные дивизии Брюйера и Сен-Жермена, а также 13-я пехотная дивизия. Но к тому времени, когда они прибыли в Сорицу,[65] сражение уже удачно закончилось. Двадцать пушек, попавших в наши руки и огромное количество убитых, устилавших поле боя, свидетельствовали как о яростном сопротивлении побежденных, так и о доблести 7-го и 8-го гусарских, покрывших себя славой в этом бою.

В три часа утра (26-го июля), принц Евгений прибыл в Островно к королю Неаполя. 4-й корпус расположился лагерем рядом с ними, а кавалерия, помещенная впереди, наблюдала за противником. В шесть часов его величество и принц, сопровождаемые своими штабами, отправились к аванпостам и когда они проходили место битвы, они узнали, что корпус Остермана, состоящий из двух дивизий, получил приказ быть в боевой готовности. Князь тотчас приказал 13-й и 14-й дивизиям идти в качестве подкрепления кавалерии короля Неаполя. Гусары, посланные на разведку, при въезде в лес подверглись нападению, вернулись с сообщением, что неприятель, по-видимому, намерен упорно отстаивать свои позиции. Со всех сторон раздавался ружейный огонь, а пушки, выставленные русскими на дорогу, обстреливали двигавшиеся вперед наши колонны. Генерал д'Антуар велел тотчас же выдвинуть наши орудия, во время этой перестрелки ядром оторвало ногу командиру 8-го гусарского полка капитану Феррари, бывшему адъютанту князя Невшательского.

Тогда король Неаполя, успевавший всюду, где его присутствие могло быть полезно, приказал атаковать со стороны нашего левого крыла, чтобы прогнать неприятельскую кавалерию, находившуюся у кромки леса. Хотя этот маневр был хорошо задуман, он не оправдал возлагавшихся на него надежд: гусары, которым было поручено его выполнение, были недостаточно сильны, они были вынуждены отступить, правда, без потерь, перед многочисленными вражескими эскадронами.

Пока мы были заняты на левом крыле, русские пытались прорвать наш правый фланг. Заметив это, вице-король направил к этому пункту 13-ю дивизию. Она остановила атаку русских. А наша артиллерия, занявшая выгодное положение на холмах, поддерживала нашу уверенность, что эта линия не будет взята.

Наш правый фланг, казалось, был хорошо защищен, но вдруг в центре и слева началась внезапная атака и оттуда раздались страшные крики. Противник явился в огромном количестве и оттеснил наших стрелков, расположенных в лесу, и артиллерию. В то же самое время русская кавалерия прошла по небольшой равнине слева от нас и яростно атаковала хорват и 84-й полк. К счастью, король Неаполя подошел вовремя и остановил их атаку. Два батальона 106-го полка остававшиеся в резерве, поддержали хорватов, а генерал д'Антуар, объединявший в себе и высшую степень талантливости, и неустрашимую отвагу, при поддержке полковника Деме и капитана Бонаделя, поднял дух артиллеристов. Своими умными распоряжениями он заставил их снова возобновить огонь.

Когда дела в центре и на правом фланге поправились, неаполитанский король и принц Евгений направились на правый фланг и призвали его к атаке. Русские, сидевшие в засаде в лесу, оказывали яростное сопротивление 92-му полку, который, несмотря на выгодное положение на возвышенности, практически бездействовал. Вице-король послал к ним своего адъютанта Форестье, которому удалось заставить его двинуться вперед. Это движение показалось, однако, слишком медленным горевшему нетерпением герцогу Абрантесу (Жюно). Этот бесстрашный генерал, привыкший к роли главнокомандующего, покинул принца, чтобы возглавить этот полк. Его присутствие, или вернее сказать, его пример, наэлектризовал все сердца, и в одно мгновение храбрый 92-й полк, возглавляемый генералом Русселем, пошел в атаку, смел все на своем пути, и, наконец, вошел в лес, где окопавшийся противник был практически неприступен.

Взглянув на край нашего правого фланга, мы заметили, что русская колонна, отправленная, чтобы обойти нас, начала отступление. Король Неаполя, с энтузиазмом, свойственным великим умам, приказал коннице атаковать эту колонну и заставить ее сложить оружие. Неровности почвы на мгновение заставили солдат задержаться, но король, желая, чтобы исполнение было таким же быстрым, как и сама мысль, выхватил саблю из ножен, и пылко воскликнул: «Пусть храбрейшие следуют за мной!» Такой героизм наполнил нас восхищением. Все ринулись к нему, но глубокие овраги и густой кустарник воспрепятствовали нам, и неприятель воспользовался этой задержкой, чтобы убежать и вернуться в свой корпус.