От судьбы не уйти - [10]

И если репортеры начнут ворошить прошлое, Джек узнает, что все эти годы Эмма скрывала от него настоящую сумму отцовских долгов.

После того как он уехал в Америку, она была настолько потрясена открывшейся правдой, что отгородилась от всего и всех. И от самого Джека. Мир оказался очень жестоким, а люди черствыми и эгоистичными, когда дело касалось защиты их собственного имущества.

Но Эмма не видела смысла пытаться объяснить Джеку все, с чем ей пришлось столкнуться. Он любил держать все под контролем и мог разозлиться на то, что она скрывала от него правду. К тому же зачем что-либо говорить, если дело и так шло к разводу?

Эмма шумно вздохнула и принялась массировать пульсирующие виски.

Я не уверена, что смогу вынести, когда у моего порога будет дежурить дюжина репортеров, отслеживая каждый мой шаг. Моя мама точно не сможет.

– Может, ничего такого не произойдет, – тихо ответил Джек. – Все зависит от того, кто из гостей Джолиона слышал наш разговор. Но если они что-нибудь и узнают, я все улажу. Если начнутся расспросы, мы просто скажем, что поженились, подчинившись мимолетному порыву, потому что были слишком молоды. Наш брак ни к чему хорошему не привел, но мы оставались в дружеских отношениях и решили развестись сейчас, когда я вернулся в Англию.

Она кивнула в знак согласия, но ей стало горько, что некогда такое счастливое событие в их жизни теперь доставляло столько проблем.

Эмма вдруг почувствовала сильную усталость, усиленную действием алкоголя, и, прикрыв рот рукой, широко зевнула. Как было бы здорово сейчас оказаться в своей кровати. Только ее дом находился довольно далеко отсюда, и ей пришлось бы добираться разными автобусами, чтобы вернуться туда. Ей стало дурно при мысли о том, как испытующе посмотрит на нее мать, когда она переступит порог дома. Мама сразу поймет, что что-то случилось. Эта женщина была необычайно чувствительной к переменам настроения вследствие многолетней депрессии, которую вызвала смерть ее первого мужа.

Джек, должно быть, заметил тревогу на ее лице, потому что слегка нахмурился и пересел к ней на диван.

– Ты устала, – обеспокоенно заметил он.

Эмму взволновала его забота, но она пожала плечами, пытаясь сделать вид, что ничего страшного не произошло. Ей не хотелось, чтобы он бегал вокруг нее на цыпочках; она была взрослой женщиной и вполне могла позаботиться о себе сама.

– Такое случается, когда работаешь на людей, подобных Джолиону Фицхерберту. Он ожидает совершенства во всем от тех, кто на него работает. Я на ногах с пяти утра. Занималась приготовлениями к его званому ужину.

Джек испытующе смотрел на нее, не отводя глаз.

Эмме казалось, что ее нервы звенели как натянутые струны, когда она заставила себя посмотреть ему в глаза, потому что не хотела, чтобы он понял, какой беззащитной она была прямо сейчас. Если бы Джек дунул достаточно сильно, она, наверное, рассыпалась бы в пыль.

– Где ты живешь? – спросил он.

– В Тоттенхэме, – смущенно ответила Эмма.

Не самое лучшее место для жизни, но дешевое.

– На чем ты собиралась возвращаться домой?

– Мы, простые смертные, ездим на автобусах. Он проигнорировал ее насмешливое замечание.

– Но ты не можешь так поздно ехать на автобусе в Тоттенхэм. Оставайся сегодня вечером у меня. Мы отдохнем, как следует, отойдем от шока после нашей встречи, а утром сможем обсудить наши дела еще раз.

Эмма бросила на него нерешительный взгляд. Она собралась отказаться, но потом подумала, что им все равно придется увидеться еще раз, и, может быть, следующая встреча будет происходить в менее дружественной обстановке. Несмотря на ужасное старомодное убранство дома, здесь чувствовалась атмосфера семейного очага, и Эмма вдруг осознала, что она соскучилась по чувству принадлежности чему-то, потеряв свой собственный дом и связанные с ним счастливые воспоминания. Они с матерью были вынуждены продать его, чтобы покрыть часть долгов отца.

Так много воспоминаний было очернено, когда всплыла правда о том, чем занимался ее отец.

Эмма отмахнулась от грустных мыслей. Что толку горевать о том, чего нельзя изменить.

– Спасибо. Я переночую у тебя и уеду с самого утра.

Джек кивнул, поднимаясь с дивана:

– Хорошо. Первая спальня, которую ты увидишь наверху, предназначена для гостей. Так что чувствуй себя как дома.

Чувствуй себя как дома. Эмма печально подумала, что вряд ли такое когда-нибудь случится. Хотя это поместье могло стать удивительным, если бы кто-то вложил в него немного любви. Но прямо сейчас Эмме было не до того, чтобы забивать голову мыслями о новом дизайне этого старинного особняка.

Она поднялась и поправила юбку, влажную от пролитого виски, пытаясь разгладить складки. Наверное, она выглядела просто ужасно, особенно в сравнении с Джеком в его безупречных дизайнерских рубашке и брюках.

– Спасибо, – натянуто поблагодарила Эмма. – Я могу воспользоваться телефоном? Нужно позвонить маме и предупредить ее, что я не приеду. Не хочу, чтобы она волновалась.

– Телефон в холле, – ответил Джек.

Эмма холодно кивнула в ответ. Как получилось, что они вели себя словно чужие друг другу люди, и когда их отношения успели стать такими формальными? Джек не предложил ей свой мобильный телефон. Возможно, он не хотел, чтобы она совала нос в его личную жизнь, пролистывая номера или сообщения, сохраненные там. Может, он пытался скрыть что-то? Или кого-то?