От Советского Информбюро - 1941-1945 (Сборник) - [66]

...Начинается отлив. Пароход слегка покачивает. Моряки, покуривая, стоят у медных поручней и смотрят то в воздух, то на далекие снежные горы. Подумать только, сколько тысяч миль сюда и сколько тысяч миль потом обратно, и потом снова сюда и снова обратно! Хорошие ребята, давно привыкшие к морю и начинающие привыкать к войне.

На следующий день в тесной комнатке одного из северных бревенчатых домов я встретился с другим американцем. Это был уже не капитан, а рядовой моряк, механик с грузового парохода.

Он рассказывал о себе, время от времени затягиваясь сигареткой и дружески подмигивая в тех местах рассказа, которые ему самому казались забавными.

Этому небольшому, крепко скроенному, белокурому парню двадцать девять лет. Чистокровный янки, он родом из города Сент-Пол в штате Миннесота. Это хороший городок, не такой уж большой, но хороший.

По его расчетам, несколько дней назад, когда он шел через Ледовитый океан, а может быть, даже вот сейчас, когда он сидит здесь, в России, его жена Мэри родила там сына. А, впрочем, может быть, и дочь. Они не успели окончательно решить перед отъездом, так что этот вопрос остался открытым.

Его зовут Норман Эдвард Дорленд из Миннесоты. Может быть, нам не обязательно запоминать его имя, потому что он ничем не прославился, но его отец и дед были хорошие ребята - оба механики, так же, как и он сам. Впрочем, он доволен, что первый из фамилии Дорленд к своей старой профессии механика прибавил новую - профессию солдата.

Плавать на торговом пароходе со звездным флагом через моря, по которым рыщут немцы, - это уже более или менее близко к солдатской службе. Но он говорит не только об этом. Он стал солдатом уже давно - в 1936 году, когда поехал сражаться в батальон Линкольна. В этом батальоне дрались янки, и у него было хорошее название, потому что президент Линкольн был хорошим президентом.

Он воевал в Испании долго - больше года. Сначала у них было много желания и никакого умения. Но при большом желании умение появляется Они научились драться.

Когда его ранили в Брунете, под Мадридом, у него в руках была только винтовка. Выздоровев после ранения, он попросил, чтобы его сделали пулеметчиком.

Да, он злопамятный: он хотел отплатить за свою рану так же, как и за раны своих друзей. И отплатил. Пулемет его был хорошей машиной!

Если говорить о его первых встречах с немцами, то они тоже были не здесь, в Ледовитом океане, по дороге в Россию, а еще тогда - в 1936 году. Тем лучше: старому врагу вдвое приятнее насолить, провезя у него под носом сюда, в Россию, кое-что, о чем пока не стоит подробно говорить. Это кое-что само вскоре заговорит о себе на полях сражений.

Ему очень давно хотелось попасть в Россию, и он бросил свое место механика на верфях в Балтиморе для того, чтобы пойти на судне, которое было зафрахтовано сюда. Правда, это не так легко было сделать. Когда янки начинают воевать, они становятся сердитыми, и когда капитан говорит своей команде, что его судно зафрахтовано в Россию и что это опасный рейс, то все равно никто из моряков не желает списываться с парохода, и к старой гордости моряков сейчас еще прибавляется гордость солдата.

Он все-таки нанялся на это судно механиком, но, кроме того, ему пригодилась и его старая профессия пулеметчика. За время тех четырех налетов, которые были на них в Ледовитом океане, он успел уже четыре раза подраться с немцами. Небо было покрыто очень низкими, очень серыми облаками, из-за которых "юнкерсы" (не те, которые были в Испании, но похожие) выскакивали на высоте тысячи футов.

Нет, он не может поклясться, что именно он сбил какой-нибудь самолет, но все-таки он должен сказать, что из девяти самолетов, которые на них напали, четыре потом оказались в воде. Американские моряки - миролюбивые люди, но, когда они видят немецких летчиков, они становятся злыми как черти.

Он был рад, когда здесь, во время налета, в воздух, в немецкие самолеты летели рядом американские и русские снаряды. Им на корабле было трудно удержаться и не стрелять, увидев немцев в воздухе, хотя русская зенитная оборона и не нуждалась в помощи.

Видя, какой тут огонь, моряки между собой шутя говорили, что здесь второй зонтик после Скапа-Флоу.

Дело в том, что, когда зенитки здорово стреляют, у них принято называть это "зонтиками".

Нет, он не будет говорить, что всем легко и что это был легкий рейс. Нет, рейс был трудный, но все, кого он знает в команде, готовы пойти в следующий рейс и еще в следующий. Они готовы снова и снова ходить сюда и возить оружие для своих русских товарищей. Если бы это зависело лично от него, то он бы возил это оружие еще больше, чем его возят сейчас, несмотря ни на какие трудности.

Когда он прощался с Мэри, она после всех поцелуев крепко пожала его руку, - о, у нее очень крепкое, мужское пожатие! - и он хорошо понял, что это значит: это значит, чтобы он делал свое дело, а потом возвратился бы обнять сына, потому что у него будет сын.

Май 1942 года

Евгений Петров

На мурманском направлении

Метель продолжалась три дня. Военные действия не затихали. Они, конечно, потеряли в стремительности, но самый тот факт, что они велись, дает вам представление о неслыханном в истории ожесточении, с каким проходит эта титаническая война не на жизнь, а на смерть.