От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история - [77]

Раскопки позволяют проследить определенное развитие культуры в рамках раннего этапа, что особенно наглядно отразилось на изменении строительной техники. Бамбуковые хижины сменяются глинобитными постройками, а затем начинают применять кирпич (но не обожженный, как в эпоху Хараппы). Однако размеры строений остаются небольшими. Самый крупный (из открытых) «глиняный дом» состоял из 13 маленьких комнат и коридора и, возможно, являлся резиденцией племенного вождя. Естественно, что для того времени не может быть и речи о каких-либо огромных дворцах, где, по описаниям древнеиндийских эпических сочинений, жили цари и герои — основные персонажи «Махабхараты», события которой (или их первооснову) многие исследователи относят ко времени около 1000 г. до н. э. Эти красочные описания — результат поэтического воображения древних бардов, отражение реалий более поздних эпох, когда проходило окончательное сложение дошедших до нас версий древнеиндийского эпоса. А на рубеже II–I тысячелетий до н. э. (и даже позднее) вожди и знатные воины индоариев жили в условиях, более близких к тем, в которых обитали их далекие предки в «индоиранскую эпоху», когда уже возникли и некоторые эпические сюжеты, развивавшиеся затем на земле Индии и вошедшие в «Махабхарату».

На второй стадии своего развития «культура серой расписной керамики», продолжая предшествующие традиции, приобретает некоторые качественно новые черты. С переходом к употреблению железа (уже знакомого и авторам поздневедийских текстов) стало возможным быстрое продвижение по новым территориям и превращение лесных массивов в районы, пригодные для земледелия и скотоводства. Хозяйственные и бытовые черты второго этапа «культуры серой расписной керамики» хорошо сопоставляются с данными поздневедийской литературы (поселения рассматриваемой культуры, как уже говорилось, открыты в основном в тех же областях, где проходило оформление поздневедийских сочинений). По сравнению с предыдущим периодом более высокого уровня достигает земледелие (но оно все еще имеет ограниченный характер). На поселениях этого времени наряду с ячменем и пшеницей обнаружен рис (хорошо известный и в поздневедийскую эпоху; впервые он упоминается в «Атхарваведе»; индоарии познакомились с ним, очевидно, под влиянием местного населения). Вместе с тем материалы и археологии, и письменных источников указывают на большое значение скотоводства; особую роль продолжает играть коневодство. Определенный прогресс заметен и в строительстве: возводятся более прочные укрепления, строятся алтари (очевидно, под влиянием хараппских представлений), широко применяется кирпич, но, судя по археологическим материалам и свидетельствам поздневедийской литературы, обожженный кирпич еще не употреблялся. Небольшие размеры и тип поселений указывают скорее на временный характер обитания, чем на длительную оседлоземледельческую традицию. Крупных зданий дворцового типа не обнаружено и для этого периода. Ремесло еще не достигло высокой специализации (не получила широкого развития и торговля, отсутствовали стандартизированные меры веса, как это было в Хараппе).

Несмотря на постепенное развитие самого индоарийского общества в ведийскую эпоху и влияние традиций доарийского населения, даже на втором этапе «культуры серой расписной керамики» ее носители не достигли уровня урбанизации, и лишь в самом конце описываемого периода можно говорить о начальной стадии этого процесса (само слово «нагара» — город, городское поселение впервые встречается в Араньяках; по мнению лингвистов, оно дравидийского происхождения, сравните тамильское «накар» — город, дворец, храм). До этого же времени индоарии еще не имели храмовых комплексов, каких-либо крупных культовых сооружений.

В совокупности данные о длительном хозяйственном и социальном развитии в эпоху «культуры серой расписной керамики» ясно показывают, что ее носители в начале этой эпохи по образу жизни и общему хозяйственно-культурному типу резко отличались от населения как Хараппской цивилизации, так и старых оседлоземледельческих культур Иранского плато и юга Средней Азии. Независимо от указанных археологических материалов о том же качественном различии говорят и свидетельства ведийской литературы, начиная с «Ригведы». Сопоставление двух групп источников — памятников словесности и археологии — еще нагляднее показывает, в каких хозяйственных и культурных условиях реализовались социально- политические институты и складывались идеологические представления ведийских ариев. Это особенно важно для эпохи «Ригведы» — одного из основных источников, по которым реконструируют особенности социально-политической организации и культуры не только индоиранцев, но и индоевропейцев в целом.

Восстанавливаемая таким образом «модель» первоначального распространения арийских племен в Индии сопоставима с материалами об арийских племенах Восточного Ирана и Средней Азии (таковы более скудные в сравнении с ведийскими данные авестийской традиции) и Западного Ирана (по фрагментарным, но точно датируемым сведениям иноземных источников). Для каждой из указанных трех групп индоиранских племен вырисовывается сходная картина: развиваясь в различных исторических условиях, вступая во взаимодействие с разными этнокультурными организмами и заимствуя у местного населения те или иные элементы материальной и духовной культуры, арии Ирана, Индии, Средней Азии сохраняли во многом одинаковый хозяйственно-культурный и социальный тип, определяющийся общим наследием их развития в предшествующие эпохи. Это дает возможность более определенно выделить черты, присущие индоиранским племенам ко времени их распространения в упомянутых странах (в пределах второй половины II — начале I тысячелетия до н. э.). Общие черты хозяйства, быта, социальной культуры, а также идеологии восходят к периоду совместного обитания предков иранцев Средней Азии и Ирана и ариев Индии вне ареала ранних оседло- земледельческих цивилизаций этих стран — в северной степной зоне (по крайней мере до первых веков II тысячелетия до н. э.); другие же племена арийской группы продолжали обитать в степях.