От сердца к сердцу - [11]

— Серафима! Голубка моя, где же ты?

Тут старик стал замечать, что нет привычного запаха утренних оладий с яблочным повидлом, с которых начинается каждое утро. Нет жужжания радиоприемника «последней электрички» Владимира Макарова и тихого подпевания Серафимы. Его внезапно охватил страх.

«Неужели ушла? Неужели оставила меня одного», — подумал про себя старик и, продолжая выкрикивать имя, двинулся к выходу.

Он открыл дверь, и его тут же окатило горячим воздухом майского дня, но легкий, пусть и теплый, ветерок заставил его еще сильнее укутаться в махровый халат. Исхудавшие доски старого крыльца издавали жалобный скрип, аккомпанируя тяжелым вздохам старика. Морщась от яркого света, он посмотрел в сторону белого сада сирени, пытаясь разглядеть там Серафиму. Но с возрастом утраченное зрение выдавало лишь картинку белого облака.

— Может, она на нашей скамейке в саду? Может, ждет меня там?

Небольшими шагами, с тревогой и надеждой в сердце старик всеми силами пытался идти как можно быстрее по протоптанной тропинке. Запах сирени дурманил ему голову и воспоминаниями возвращал в молодость, во времена, где он встретил Серафиму, свою любовь.

Каждый его шаг утяжелял и без того усталые ноги. Дыхание участилось то ли от аромата цветов, то ли от переживаний. Он терял сознание. В голове каруселью стали всплывать воспоминания, лица, голоса, и старик, окончательно ослабев, упал на землю.

***

— Серафима! Серафима, ну сколько можно? Беги быстрее, электричка уже отъезжает!

Выкрикивала вслед еле поспевающей девушке, полноватая женщина с двумя огромными авоськами.

Из вагона отъезжающей электрички, докуривая сигарету, наблюдал за происходящим молодой парнишка, в расклешенных черных брюках и в яркой рубашке, одетый по последней моде.

Он протянул руку, чтобы помочь вскарабкаться полноватой женщине, когда та уже швыряла в вагон свои тяжелые авоськи. Но вместо благодарности вспотевшее багровое лицо чуть не испепелило его своим взглядом. С трудом, но зато сама, женщина залезла в электричку и, тяжело вздыхая, стала собирать все, что вывалилось из авосек.

Следом за ней пыталась запрыгнуть в электричку белокурая девушка с огромным букетом белой сирени. Она была настолько хрупка и стройна, что парень с легкостью помог ей подняться в вагон.

— Спасибо, — робко прозвучало из ее уст. Огромные голубые глаза выдавали смущение девушки, но при этом не переставали с любопытством и осторожностью разглядывать парня.

— Не за что, Серафима. Так ведь тебя зовут? — расплываясь в улыбке, сказал парень, подключив все свое обаяние.

Девушка, покраснев, лишь опустила глаза и стала помогать полноватой женщине.

— А меня Алексей зовут. Очень рад знакомству. — непоколебимо продолжал парень, присоединившись к общему делу.

— Не пудрите моей дочери мозги! Знаю я вас, лишь бы поиграться! Нам ваша помощь не нужна! — внезапно вспылив, полноватая дама схватила авоськи и зашла в вагон, подталкивая вперед девушку.

— Вот нужна была тебе эта сирень? А если бы не успели? И не стыдно руку какому-то оборванцу подавать? Никогда не поумнеешь!

Упреки полноватой женщины продолжались всю дорогу до города.

Дома Серафима первым же делом побежала наполнять вазу водой, чтобы напоить уставшие с дороги цветы. Она очень долго искала им место, ей казалось, что цветам неуютно в запертой квартире. Нужна свобода. Нужен вкус жизни. Наконец, она решила оставить их на подоконнике, ближе к солнцу и свежему воздуху.

Оставшись наедине со своими мыслями, любуясь цветами, Серафима вспомнила Алексея. Ее всегда учили, что мужчинам нельзя доверять, что нет никакой любви. Всю жизнь девушка покорно следовала словам матери, но глубоко в душе ее мучал вопрос, почему кто-то счастлив от любви, а кто-то разбит.

От мыслей отвлек свист. Под окнами стоял улыбающийся рыжеволосый паренек. Из окна первого этажа на паренька смотрели огромные голубые глаза, но вместо смущения в них была радость.

— Алексей! Что вы тут делаете? Как вы нашли меня? — шепотом, оглядываясь в сторону двери своей комнаты, спросила Серафима.

— Я тебя и не терял, Серафим. Я бы не простил себе этого.

В словах парня чувствовалась искренность, но поучения матери держали разум холодным. И радость в глазах девушки моментально исчезла.

— Твоя мать боевая женщина. Я не из пугливых ребят, но испугался, — смеясь, сказал Алексей, заметив внезапно потухший огонек в глазах девушки.

— Алексей, уходите, вам не следовало следить за нами. Будет очень плохо, если мама вас увидит.

— Плохо кому? Если ты за меня переживаешь, то не стоит. Я и за тебя заступлюсь. Понимаю, что глупо просить тебя доверять мне, но я хочу, чтобы ты спросила у себя, может ли счастье войти в закрытое сердце?

Шорох на кухне заставил девушку закрыть окно, оставив парня без ответа.

На следующее утро домашние хлопоты и даже непрекращающиеся поучения матери не смогли отвлечь Серафиму от мыслей о вчерашней встрече. Прямолинейность смелого парня нашла отклик в глубине ее души и погрузила девушку в сомнения о незыблемости навязанных принципов.

Бросив взор на букет сирени, Серафима заметила на подоконнике записку:

«В полдень. В парке неподалеку. Алексей».