От руин Карфагена до вершин Атласа - [46]

Мы осматриваем все три этажа магазина Мустафы Бен Горбаля. Он говорит нам, улыбаясь: «Это бывший Дар аль-Бей». Мы переспрашиваем, ибо трудно поверить в то, что мы в бейском дворце XVIII века, в котором ныне расположена, как принято у нас выражаться, «торговая точка». Осматриваясь, убеждаемся — вот остатки росписей, изразцов, вот черно-белая кладка арок и резьба по дереву, упоминаемая в литературе. Жак Рево в своей двухтомной монографии «Дворцы и жилища Туниса» специально отмечает «декоративную роскошь этих помещений» и упоминает расположившуюся здесь еще в XVII в. турецкую корпорацию мастеров вышивки, которая процветала и дала имя близлежащему суку — Сук ат-Трук («Турецкий рынок»). Позже в этом же здании испанские торговцы промышляли сбытом плиток расписного фаянса для мастеров мозаики.

Бен Горбаль ведет нас на крышу. Отсюда изумительный вид на весь город и минареты его 80 мечетей, прежде всего наиболее знаменитых: Зитуны, Хамуды-паши, Юсуф-бея и марабута XV века Сиди Бен Аруса. «Здесь у бея было место для отдыха, — говорит Бен Горбаль, — или, как мы ее называем, гурфат аннаум («комната сна»). Во второй половине дня солнце уже не палило и здесь гораздо легче дышалось, чем внизу». Мы осматриваем сохранившиеся стены с аркой (но без крыши), низкие перегородки, круглый бассейн, ложе и сиденья. Все это из мрамора, богато декорировано мозаикой с преобладанием голубых, розовых и светло-коричневых тонов. Барельефы из белого стука, звездчатый и цветочный орнамент, асимметрия и некоторый перебор с обилием декора — также чисто андалусская традиция. Когда мы спускаемся вниз, хозяин показывает нам единственный предмет, сохранившийся в доме от бейских времен, — железную кровать, украшенную в изголовье изображением турецкого бунчука (будучи на деле самостоятельны, беи все же формально утверждались султаном в Стамбуле).

Переполненные впечатлениями, мы достигаем наконец цели нашего путешествия — Музея народных ремесел и традиций. Он расположен тоже в старинном дворце Дар Бен Абдаллах, выстроенном в XVIII в. богатым андалусцем Бен Абдаллахом. Им же был основан и музей, ныне стоящий на улице, тоже названной именем Бен Абдаллаха. Прежде всего попадаем в роскошный внутренний дворик — патио. Посредине его — фонтан, по всем четырем сторонам— аркада, над ней — крытая галерея второго этажа. Колонны, арки, стены украшены барельефами, резьбой по гипсу и дереву, узорной кирпичной кладкой, мозаичным декором. В комнатах с тяжелыми резными дверями темного дерева на потолке — украшения из белого гипса. И позолота на коричневом фоне. Среди экспонатов — костюмы из светлой (белой, бежевой, голубой) парчи, а также восковые манекены состоятельного горожанина, солдата, слуги, религиозного деятеля. Тут же комната для чтения с диваном и книжным шкафом, искусно украшенным резьбой и росписью. Нам показывают комнату жениха и комнату невесты, отличия узоров на костюмах маликита и ханифита (последователей разных толков ислама). В следующей комнате — школьный класс с фигурами учителя с палкой и двух учеников. Кроме комнат нам показали также кухню и баню, дабы мы имели полное представление о бытовом укладе зажиточного тунисца прошлого века.

Выйдя из музея, мы вскоре попали на улицу Тре-зор, где стояла мало чем примечательная мечеть. Приглядевшись, я прочитал, что она возведена в XIV в. и называется Ишбили (Севильская). Особый рисунок каменного декора, пожалуй, все же придавал ей некоторую оригинальность, как и идеально квадратная форма четырехгранного минарета. Эта мечеть, как и наличие в тунисской медине улицы Андалусцев (остатка былого квартала Андалусцев), в северной части города — улицы Ишбилийя (Севилья), а у многих обитателей медины фамилий типа Ишбили, Куртуби («кордовец»), Алаканти («из Аликанте»), Малки («из Малаги»), напоминают о том, что когда-то, в XIII в., город был наводнен андалусскими изгнанниками, главным образом из Кордовы и Севильи (они были взяты кастильцами в 1236 и 1248 гг.), которые заняли во главе с ар-Рамими видное положение при династии Хафсидов. Исследователь андалусского наследия в Тунисе С.-М. Збис указывает на то, что до сих пор в одном из кварталов медины (Баб аль-Джазира) сохранилась гробница их марабута Сиди аль-Андалуси, что кладбище Баб аль-Хадра в свое время называлось кладбищем Андалусцев, что именно здесь похоронен воспетый Рене Шатобрианом «последний из Абенсеражей», то есть представитель знаменитого в Гранаде аристократического рода Ибн Саррадж. На самом деле он вовсе не был последним (кстати, в Тунисе есть улица его имени). Збис также отмечает, что такие предместья столицы (ныне с ней слившиеся), как Рас ад-Дарб, Бардо, Ариана, Мануба, аль-Харайрийя, были полностью заселены либо андалусцами в XIII в., либо их собратьями — морисками в XVII в.

Современный тунисский автор Мухсин Бен Амир назвал свою столицу «идеальным местом сбора кочевников моря». Это подлинно арабское сравнение весьма подходит Тунису. Действительно, с момента возникновения здесь первого известного истории поселения примерно три тысячелетия назад сюда непрерывно устремлялись торговые, военные и прочие корабли и эскадры с запада и востока Средиземного моря, и благодаря этому здесь непрерывно наслаивались друг на друга, смешивались и образовывали новое качество разные народы, религии, культуры, обычаи. Но в этом калейдоскопе особое место принадлежит андалусцам.