От Рима до Сицилии. Прогулки по Южной Италии - [8]

В конце месяца кавалькада кардиналов, прелатов, князей и рыцарей отправилась в Абруццо к новоизбранному папе. Очевидец события, Джакопо Стефанески, описал все в стихах. Делегация по козьим тропам поднялась на гору Морроне и явилась к пещере отшельника. Они увидели неухоженного старого человека с длинной бородой, впалыми щеками и испуганными глазами. Посланцы преклонили перед ним колена, а некоторые, к недоумению старика, поцеловали его сандалии. Ему, должно быть, показалось, что это — очередная сцена из ряда беспокоивших его видений. Когда в руки ему положили пергамент с решением конклава, отшельник попытался бежать, однако его почтительно вернули на место и убедили принять папскую тиару. Бедный старик, не имевший понятия о жизни, принимал все за чистую монету. Его усадили на осла. С одной стороны, с уздечкой в руке, шел король Карл Анжуйский, с другой стороны шагал сын короля. Так они явились в Аквилу. Там пел хор, и рыцари звенели парадным воинским облачением. Некоторым, вероятно, все это напомнило вход в Иерусалим.

В красивой церкви Санта-Мария-ди-Коллемаджо отшельника возвели в сан епископа. Там же позднее его посвятили в сан папы Целестина V. Затем кардиналы испытали шок, поняв, что же они сделали. Они увидели, что посадили на трон понтифика семидесятилетнего ребенка. Вымытый, выбритый, одетый в великолепную одежду, бедный старый папа верил всему, что ему говорили, и слушался лукавых царедворцев и политиков, включая Карла Анжуйского, которого почитал за преданного друга. Под его влиянием он согласился жить не в Риме, а в Неаполе. В Новом замке для невинного понтифика построили келью, и он там молился, медитировал и вздыхал по солнцу и ветрам Монте-Морроне, в то время как кардинальская коллегия вела дела Церкви.

Очень скоро неспособность понтифика вызвала на повестку дня проблему отречения. Стало слишком очевидно, что хороший человек может быть плохим папой. Говорят, в то время амбициозный кардинал Каэтани, впоследствии Бонифаций VIII, провел в келью папы переговорную трубу и посреди ночи нашептывал несчастному отшельнику, чтобы тот отказался от папства. Именно так Целестин и поступил — не прошло и года. Со слезами благодарности бедный старик поставил на землю символы величайшей власти и снова облачился в грубое рубище анахорета.

Все могло бы кончиться хорошо для Целестина V, если бы народ, жаждавший доброты и духовности, не принял бы сторону папы и не стал бы упрашивать его остаться на троне. Это не устраивало преемника Целестина, кардинала Каэтани, ставшего теперь папой Бонифацием VIII. Он не мог дать свободы популярному сопернику. После попытки вернуться в старую келью и безуспешного побега в Далмацию, бывший папа был схвачен Бонифацием и заточен в замке Фумонэ среди гор Алатри, где через два года в возрасте восьмидесяти двух лет он и скончался. Через семь лет, когда он благополучно переселился на небеса, Церковь канонизировала его как святого Целестина. Его тело перевезли в Аквилу и погребли в той церкви, в которой посвящали в сан.

Тропа к церкви Санта-Мария-ди-Коллемаджо очаровательна. Она идет по парку, разбитому на южной окраине Аквилы. В конце длинной аллеи я увидел внушительный фасад, облицованный красным и белым мрамором и украшенный узором, выложенным в форме крестов. Благородный портал в романском стиле, с каждой его стороны двери поменьше. Над дверями круглое окно-розетка.

Длинный высокий неф под резным деревянным потолком. За исключением небольшой группы мужчин, которые, странно шаркая, направлялись в мою сторону, в помещении никого не было. Когда они подошли поближе, стало понятно, что они несут гроб, а за ними идет священник. Перед высоким алтарем я увидел платформу, на ней, судя по всему, только что стоял гроб. В каждом углу платформы красовался череп с перекрещенными костями.

Могилу папы-отшельника я нашел в конце нефа с правой стороны — красивая и изящная ренессансная работа Джироламо из Винченцы. Заплатили за эту работу торговцы шерстью из Аквилы в 1517 году, через двести лет после канонизации Целестина. Я удивился, увидев восковую фигуру Целестина, лежащую за решеткой, в митре и папском облачении. Лицо было сравнительно молодым, в то время как папе перевалило за восемьдесят. Я спросил у проходившего мимо францисканца, зачем положена здесь эта фигура. Он сказал, что ее сделали в 1944 году, когда церковь отмечала шестьсот пятьдесят лет с момента посвящения Целестина. Он обратил мое внимание на восхитительные фрески на стенах гробницы, изображавшие жизнь и смерть святого. Сказал, что написаны они учеником Рубенса по фамилии Рютер. Среди них была одна, где отшельник укрощает медведя. Монах провел меня на левую сторону церкви и показал архитектурную особенность, которую увидишь разве только в главных римских храмах. Это — царские врата XIII века. Если верить рассказам, то сделали их в 1294 году специально для церемонии Целестина V.

В Аквиле есть даже и более красивый храм, чем церковь Санта-Мария-ди-Коллемаджо. Это — церковь Святого Бернадина. К ней ведет ряд ступеней на восточной окраине города. Я специально пошел туда до завтрака, чтобы насладиться зрелищем, которое каждый раз поражает. То, что я увидел, было так необычно, так трогательно, что невольно думаешь, как далеко ушел наш мир от веры, благочестия, дисциплины. Я видел перед собой школьников — девочек и мальчиков всех возрастов, от малышей в нелепой форме, с широкими галстуками, словно у художников Латинского квартала из прошлого века, до юношей и девушек, собирающихся поступать в университет. Они входили в церковь с книгами под мышкой, вставали на колени и произносили молитву, прежде чем пойти в школу. Эта молитва, предписанная ли священником, родителями или обычаем — хотелось бы думать, что она была вызвана личной потребностью, — заставила меня уважать молодежь Аквилы. Иногда они приходили поодиночке, в другой раз — группами из двух-трех человек. Они деловито искали место, в котором предпочитали произнести молитву, затем вставали и торопились в школу.