От Ренессанса до эпохи Просвещения - [169]

Фламандская жанровая живопись XVI–XVII веков очень часто подчинялась вкусу заказчиков, и достоверность передачи деталей, как правило, отступала на второй план. Зарисовки повседневной жизни крестьян или буржуа — например, у Вермеера или в картине «Посещение крестьянского дома» Брейгеля — нередко таят в себе какое–то послание, как это известно опытным любителям искусства, то есть их можно назвать афористичными. Изображение предметов домашнего обихода на этих картинах преследует совершенно определенную символическую цель, как и современные им натюрморты–ванитас. В связи с этим не стоит переоценивать документальную точность и аутентичность картин, изображающих быт фламандских крестьян и купцов.

Крестьянские интерьеры в картинах братьев Ленен

Можно ошибиться и интерпретируя картины братьев Ленен, изображающие французский крестьянский быт XVII века. Знаменитая «Крестьянская трапеза» 1642 года или «Семья крестьян» из собрания Лувра[405] не являются в действительности изображениями членов одной семьи. Творчество братьев Ленен было достаточно коммерциализировано, поэтому не стоит целиком полагаться на социальную (или хотя бы социологическую) достоверность и документальность изображения крестьян на их картинах. Герои Лененов — старуха с тонкими поджатыми губами, пожилые мужчины, мужчина помоложе и серьезные дети, играющие на скрипке и на флажолете, — напоминают о скоротечности человеческой жизни: тема, столь любимая итальянскими художниками начиная с Тициана и заканчивая караваджистами; передача этой идеи была важнее, чем изображение членов семьи, живущих под одной крышей.

В этих картинах делается лишь намек на трапезу. Ленены избегают изображения кулинарных подробностей, предпочитают наполнить композицию воздухом, придать ей символический смысл, почти нереальный и вневременной. На картине «Трапеза крестьян» нет накрытого стола — мы видим только слишком большую белую скатерть, покрывающую скамейку, на ней кувшин с вином, буханку хлеба и нож, оловянную миску на тарелке, единственную ложку.

Фон крестьянских интерьеров Лененов всегда одинаков: странно высокий потолок, массивный камин. Комнаты кажутся просторными и скорее похожи на театральные декорации, чем на реалистическое изображение закопченных хижин бедных крестьян. Мебели мало — одна–две скамьи, несколько стульев и табуретов. Кровать или кровати, которые всегда присутствовали в крестьянских жилищах, на картинах представлены редко. В то же время на картине «Крестьянская трапеза» в углу виден бархатный балдахин на колоннах.

В городе

Изображения фламандских и голландских интерьеров того же времени дают более точное представление о мебели и об архитектурных особенностях домов. Питер де Хох вводит нас в комнаты или, если речь идет о жилищах более зажиточной публики, в анфилады комнат. Северный свет, льющийся в высокие окна, отражается в шахматной доске полов, сияющих чистотой, и подчеркивает патину мебели. В затемненном углу — закрытый альков. Здесь царят достаток, спокойствие, склонность к комфорту и удобствам. Другие фламандцы, Адриан Браувер и Давид Тенирс, рисуют жанровые сцены, грубоватые, но живописные. В их интерьерах — грязь, беспорядок, столами служат какие–то бочки, в качестве стульев — грубые чурбаки.

Жанровые сценки, небрежно нарисованные А. Браувером, путевые наброски Дюрера, «Фламандские пословицы» Брейгеля, спокойные композиции Лененов, а также «Молочница» и «Улочка» Вермеера запечатлели мгновение для вечности и стали ценнейшими и увлекательнейшими свидетельствами для историка. Однако этих источников недостаточно, чтобы узнать, каков же был образ жизни фламандских и немецких земледельцев и крестьян из Лаона, которых изображали братья Ленен. Чтобы понять, как жили люди в городах и деревнях Западной Европы, особенно в сельской Франции, в XVI — начале XIX века, в каких домах обитали эти крестьянские семьи в разных странах и в разные эпохи, необходимо использовать и другие источники, в основном письменные.

Образ жизни

Сколько же народу проживало под одной крышей в этих низеньких деревянных домиках с саманными стенами, крытых соломой, в деревнях Нормандии и Солони, сколько — в больших домах с деревянными каркасными стенами (фахверк) с галереей и внутренним двориком на равнинах Эльзаса, сколько — в тесных, прижавшихся друг к другу каменных домах Прованса? Речь идет не только о количестве людей, составлявших семью, — оно менялось с течением времени в связи с рождениями и смертями, браками и переездами, — но в большей степени о родстве, которое связывало этих людей. Были ли крестьянские семьи во Франции, Англии или Германии в XVI–XVIII веках одинаковы по структуре, были ли это «нуклеарные» семьи, состоящие только из супругов и их детей, или же большие семьи с патриархальным укладом?

Но знания того, как разные члены одной семьи делили внутреннее пространство домов для сна, еды и работы, недостаточно для понимания функционирования отдельных семейных групп, которые различались в зависимости от региона, так же как форма и структура здания может изменяться в пространстве и во времени. Разные семейные системы связаны между собой не только экономически, но и юридически. Семейное право и его варианты, эта «география обычного права», исследованная Жаном Ивером