От плоти и крови - [54]

– Я согласна, – сказала Арлис. – По всем пунктам. Чак обещал сообщить новости Джонасу и уже отследил местоположение поселения.

– Интересно, это когда-нибудь прекратится? – тихо спросила Кэти. Она подошла к окну и принялась следить, как один из ее соседей гуляет с маленьким ребенком и собакой на поводке. – Хоть когда-нибудь? Или нам всегда придется посылать своих людей сражаться вместо тех, кто не может постоять за себя?

– Я бы сказала, что решение остается за Уиллом, Джонасом и Мэгги как лидерами добровольческих отрядов.

– Дункан и Тоня пойдут туда, – прошептала Кэти, чувствуя, как холодный ужас тяжелым комом собирается в желудке. – И я не смогу их отговорить, как бы ни старалась. А даже если смогу, то лишь отсрочу неизбежное. Теперь мы живем в этом мире. Здесь они родились. И твои дети тоже, хотя они пока слишком малы, чтобы…

– Они скоро вырастут, – возразила Арлис. – Тео уже одиннадцать, Сибилле – девять. И ее способности крепнут с каждым днем. Откуда они взялись? Я думаю, передались по линии отца.

– Твоя дочурка – копия Уилла, – с легкой улыбкой сказала Кэти, поворачиваясь к подруге.

– Так и есть. Ну, если не считать крыльев. – Арлис тоже поднялась и подошла к окну. Теперь женщины стояли бок о бок и смотрели на город. – Мы помогли основать здесь нечто особенное. Нечто важное и значительное. Нельзя останавливаться на достигнутом. Пока мы строим и сражаемся, мы побеждаем. Нужно верить, что однажды мир станет хоть немного напоминать прежний… такой сумасшедший и бестолковый.

Вместо того чтобы рассмеяться, Кэти повернулась к подруге и сообщила:

– Дункану снятся сны о девочке. О женщине.

– Как и любому четырнадцатилетнему мальчику, – подмигнула Арлис, все-таки заставив собеседницу рассмеяться.

– Он ничего мне не рассказывает, но он рассказал Тоне, Тоня рассказала Ханне, а Ханна рассказала мне. Дункан постоянно видит высокую, стройную, черноволосую девушку с серыми глазами. Очень красивую. Иногда она стоит одна, залитая лучами света. А иногда сражается плечом к плечу с ним против тьмы, в самом центре урагана. Тебе не кажется, что эта девушка может быть дочерью Ланы и Макса? Той самой спасительницей мира, Избранной, о которой говорят некоторые Уникумы?

– Я вспоминаю Лану почти каждый день. И очень по ней скучаю. Вспоминаю ту ужасную резню, когда погиб Макс. Когда погибли многие наши друзья. Когда Лане пришлось убежать, чтобы защитить своего ребенка и всех нас. Хочется надеяться, что ей удалось найти безопасное место и родить здоровую малышку. Фред искренне верит, что эта девочка – ключ к победе над тьмой.

– Она сейчас младше, чем мои дети, – произнесла Кэти и отошла от окна. – Но мы должны позаботиться о неотложных делах. Как только все вернутся, организуем собрание и придумаем, как лучше поступить, чтобы спасти общину Уникумов-пацифистов. Скажем, в восемь часов вечера, чтобы наверняка.

– Договорюсь, чтобы кто-то посидел с Тео и Сибиллой, – кивнула Арлис.

Глава 10

Религиозный и даже слегка фанатичный колдун основал общину, назвав ее просто: «Мирные». Он всей душой верил, что все живые существа должны жить в согласии.

Хавьер Мартинес раньше был нелегальным иммигрантом и перебивался неофициальными заработками: работал на хлопковых плантациях в Техасе, таскал мешки с цементом в Нью-Мексико, собирал цветную капусту на полях Аризоны. Теперь же он целиком посвятил жизнь, которую сохранил Господь, служению Ему и Его заветам.

Страшный дар проснулся в Хавьере в тот день, когда его любимая женщина умерла от болезни, посланной дьяволом в наказание за людские грехи. Ему было двадцать шесть. Страх и горе обратились молниями, срывавшимися с кончиков его пальцев. Молниями, которые подожгли маленький дом, где он жил вместе с Розой и тремя детьми – тоже погибшими от вируса.

Едва спасшийся из пожара Хавьер обезумел и принялся метать молнии в землю, в деревья, в соседние здания и даже в людей.

Все вокруг пылало.

Однако сам он выжил.

Много дней он бродил по пустыне. Под палящим солнцем кожа его обгорела и покрылась волдырями. За странником по пятам следовали видимые только ему демоны, стлались клубы дыма и кружились вороны. От истощения ребра мужчины выпирали, хотя иногда он удовлетворял голод обгорелыми тушками крыс и кроликов, которых удавалось сразить молнией.

Месяцами Хавьер скитался, крал то, что можно было украсть, и топил горе на дне бутылки. И в пьяном угаре убивал снова. И приходил в ярость, когда обнаруживал трупы.

Он выжил.

Позднее колдун клялся, что его пощадило само провидение, сжалившись над прошедшим проверку грешником. Как иначе объяснить неожиданное побуждение спрятаться, спасавшее путника не раз и не два? Ему удалось скрыться и от банд Мародеров, и от военных конвоев, забивавших грузовики теми, кто обладал магией. Наименее удачливые существа погибали в мучениях от рук Праведных воинов. Хавьеру еще долго снились кошмары, в которых его преследовали крики жертв.

Однако сам он выжил. Никто не пришел за ним ни через год, ни через два, ни даже через три. Позади оставались мили и мили, пустыни и леса, дороги и трассы, усеянные брошенными машинами и мертвыми телами.