От плоти и крови - [104]

– Нет, мам, не видение. Я разговаривала с ним так же, как сейчас говорю с тобой.

– Он умер, Фэллон.

– Я знаю. Это произошло во время первого Самайна после моего отъезда. Я проводила обряд и ощутила… всплеск сил. И, кажется, призвала родного отца, хотя и не намеренно. Или неосознанно. И позднее ночью мы встретились.

– С Максом, – медленно повторила Лана, аккуратно отложила нож и присела. – Во время Самайна, когда завеса между мирами особенно тонка.

Фэллон не представляла, что почувствует мама после ее слов, но должна была их произнести.

– Он пришел ко мне. И сказал, что любит тебя и меня. И очень нами гордится. Мы долго гуляли по лесу и разговаривали. Мне очень повезло по-настоящему познакомиться с родным отцом. Он хотел, чтобы я кое-что тебе передала. – Дочь села рядом с матерью и взяла ее за руку. – Он счастлив, что ты нашла Саймона. И очень благодарен ему.

– Боже, милая…

– Мы стали настоящей семьей, крепкой, любящей. И он очень рад этому.

– Не могу передать, насколько важны для меня твои слова, – прошептала Лана. – Я счастлива, что вы провели время вместе, вернули хотя бы часть того, что было у вас украдено. Мне же выпала удача видеть твоего настоящего отца каждый день – в тебе. Я любила его, но…

Фэллон испытала невероятное облегчение, потому что теперь точно знала, что чувствует мать.

– Ты любила его и всегда будешь любить. Но Саймон – твоя вторая половинка. Не просто спутник жизни, муж и отец твоих детей. Я ощущаю это. И очень этому рада. Так рада!

– Ты стала такой взрослой. Я пропустила так много изменений…

– Я впервые поцеловала парня.

– Ого, – выдохнула Лана, разрываясь между желанием рассмеяться и расплакаться. Она погладила дочь по щеке и мягко уточнила: – Мик, правильно?

– Откуда ты узнала?

– Мамы всегда знают. Тебе понравилось?

– Было… приятно. Он вообще клевый, когда не ведет себя как полный засранец. Вроде Колина. Боже, я только сейчас это поняла. Было приятно, – повторила Фэллон, – но он точно не моя вторая половинка. Не думаю, что мне вообще предназначено встретить любовь.

– Не говори так. Никогда не отстраняйся, не запрещай себе чувствовать. И все же, – добавила Лана, – сильные, истинные чувства обычно появляются в более старшем возрасте.

– Кажется, ты недавно назвала меня совсем взрослой.

– Не мешай матери противоречить самой себе.

– Мне еще столько нужно рассказать вам с папой, – вздохнула Фэллон, ненадолго прижимаясь щекой к щеке Ланы. – Но наша банда уже возвращается.

– Я ничего не слышу.

– Наверное, отголоски эльфийского наследия.

– Что? – недоуменно переспросила мать.

– Мне еще столько нужно вам рассказать, – повторила Фэллон.

* * *

Никто в мире, ни ведьмы, ни феи, ни эльфы, не умел жарить ветчину так, как мама. Устроенный ею пир затмевал все. Свифты ужинали как короли, лучше королей. Свечи мягко мерцали, бросая блики на великолепно накрытый стол. Огонь уютно потрескивал в камине.

Неофициальная иерархия при распределении блюд ничуть не изменилась. Колин по-прежнему требовал особого отношения к себе, кичась статусом старшего сына. Трэвис по-прежнему мог, когда хотел, осадить самодовольного брата едким комментарием. Итан оставался все тем же радостным и спокойным ребенком.

Фэллон поймала себя на том, что прикидывает, как лучше использовать сильные стороны каждого из мальчишек, и решительно отбросила эти мысли.

Не сейчас. Пока еще нет.

Она дождалась окончания чудесной трапезы, когда братья начали привычно ворчать из-за необходимости мыть посуду.

– Я хочу навестить лошадей. Пап, составишь мне компанию?

– Конечно. Сам никак не могу налюбоваться на твоего суперконя, – кивнул Саймон и отправился вслед за дочерью на конюшню. Когда они остались вдвоем, он спросил: – О чем ты хочешь со мной поговорить?

– Мне никогда не удавалось тебя провести, – усмехнулась Фэллон. – На самом деле мне очень многое нужно рассказать вам с мамой. Но кое-что я хотела сообщить тебе прямо сейчас, так как уже поговорила об этом с ней. Я встретила Макса.

– И каким же образом?

– Ну, знаешь, магическим, – улыбнулась Фэллон, перебрав в воздухе пальцами. Она расслабилась от легкого тона отца и непринужденности его вопроса. – Самайн, обряд – и вуаля!

– Ага, ясно.

– Большую часть ночи мы гуляли и разговаривали.

– Очень рад за вас, – сказал Саймон, открывая дверь в конюшню. – Это же замечательно.

– И ты не хочешь узнать, о чем мы говорили?

– Милая, он же твой отец.

– Как и ты.

– Верно. – Он притянул дочь к себе и поцеловал ее в лоб. – Тебе достались двое по цене одного.

Фэллон была невероятно признательна ему за то, насколько легко он принимал происходящее. Для этого требовалось немалое мужество. Она точно знала, что всегда будет равнять по отцу всех встреченных парней.

И заранее жалела их. Планка будет очень высокой.

Фэллон подошла к стойлу, погладила Грейс по носу и угостила ее припасенной морковкой.

– Ты говорил, что Макс Фэллон был героем.

– Верно.

– Он сказал то же самое о тебе.

– Детка, я обычный фермер.

– Нет, – произнесла Фэллон, отгоняя подступавшие слезы. Слезы, вызванные нежностью. Любовью. – Для меня ты всегда будешь героем.

– Для отца нет ничего важнее, чем услышать от дочери эти слова. – Саймон снова обнял ее. – Ничто не сможет сделать меня счастливее. – Они приблизились к Леоху, и фермер присвистнул: – Да в нем не меньше двадцати двух ладоней! В старые добрые времена я бы обязательно достал смартфон, чтобы запечатлеть тебя верхом на этом красавце.