От первых проталин до первой грозы - [11]
- Нужно её день и ночь благодарить, что ребят у нас учит. Гимназии в городе нет, реального нет, что без неё стали бы делать? - с жаром возражала мама.
- Да, да, конечно, - тут же охотно соглашался Михалыч. - Конечно, она большое дело, полезное дело делает. - Он умолкал и потом, лукаво улыбаясь, добавлял: - А линейкой поучить их, негодников, совсем не мешает. Дома этого кушанья они никогда не отведывают, пусть хоть в школе попробуют, как это вкусно.
Так, слушая рассказы Серёжи и разговоры мамы с Михалычем, я уже заранее готовился к той страшной участи, которая меня с этой осени неизбежно ждала.
Но что же на самом деле представляла собой школа Елизаветы Александровны Соколовой? Что представляла собой эта таинственная, грозная бабка Лизиха? Откуда она взялась? Обо всём этом я должен обязательно рассказать. Ведь в этой школе мне пришлось потом учиться не один год. С этой школой неразрывно связано всё моё раннее детство.
…В маленьких городках в старые годы, ещё до революции, всегда бывало одно и то же: вся торговля находилась в руках какой-нибудь известной во всём уезде купеческой фамилии.
Так было и в Черни. У нас в городке торговлю держали купцы Соколовы. Они торговали галантереей, обувью, продуктами… вообще всем, в чём только случалась нужда у местного населения. Самый старший и самый богатый из Соколовых - Иван Андреевич имел магазин красных товаров (то есть материи). Помещался он в центре города на Соборной площади.
Зайдёшь, бывало, туда вместе с мамой. У входа низким поклоном встречает седой благообразный старичок. Белые как снег волосы по старинке подстрижены в скобку, густо смазаны лампадным маслом. Белые усы, белая округлая борода. Одет во что-то чёрное, долгополое, наглухо застёгнутое до самого горла. Во всей наружности так и сквозит желание каждому угодить. Посмотришь на этого тихого, услужливого старичка и никак не подумаешь, что он и есть владелец этого лучшего в городе магазина, что все эти нарядные, франтоватые приказчики, которые лихо отмеривают аршинами разную материю и с треском рвут ситец и полотно, что все они исподтишка с робостью посматривают на своего грозного хозяина и трепещут от одного его недовольного взгляда.
Иван Андреевич Соколов был важное, уважаемое лицо в нашем городе - не только самый богатый купец, но ещё и церковный староста в соборе. Там по субботам и воскресеньям он стоял за высокой конторкой и продавал восковые свечи.
Иван Андреевич был известен всем своим благочестием. При добровольной подписке на новый колокол для собора первый подписал своё пожертвование - сто рублей.
- Ох уж этот мне святой угодник! - посмеиваясь, говорила мама. - Пришли к нему в лавку сатину на наволочки купить, уж он и о здоровье справился, и долгих лет жизни пожелал, и тут же на четверть аршина обмерил. Прямо гляди да гляди за ним, даром что старый. И куда ему столько денег? Ну, хоть бы на курорт за границу ездил, а то ведь из лавки в церковь, из церкви домой, и больше никуда.
Не меньшей, а, пожалуй, даже большей известностью, чем сам Иван Андреевич, пользовалась у нас в городке, да и во всём уезде, его жена Елизавета Александровна. Про них обоих частенько говорили: «Весь свет обойди, а второй такой пары не сыщешь». И вот теперь, спустя полвека, я тоже повторяю эти слова.
Иван Андреевич был пригожий лицом старичок, чистенький, аккуратный, смышлёный от природы, но почти неграмотный, что, впрочем, не помешало ему приобрести большой капитал. Единственной его целью в жизни была торговля и нажива денег. А душу свою он отводил по праздникам в соборе, где продавал свечи и замаливал грехи.
Елизавета Александровна ни в чём не походила на своего супруга. Она была на редкость страшна, неряшлива в одежде и больше всего напоминала огромную, разжиревшую и человекообразную обезьяну. В противоположность своему полуграмотному мужу, она была хорошо образованна, когда-то окончила Смольный институт и свободно владела несколькими языками. Цель её жизни заключалась в том, чтобы учить детей. Она обучала всем предметам мальчиков и девочек, начиная с первого и до пятого класса гимназии.
Ну, а как именно обучала, об этом я хорошо узнал, когда сам попал к ней в пансион.
Что же сближало между собой этих двух столь разных людей, проживших вместе долгую жизнь? У них были две общие склонности: ненасытная страсть к деньгам и трогательная любовь друг к другу. Эта любовь особенно заметно проявлялась у Елизаветы Александровны. Впоследствии, учась в её школе, я мог почти ежедневно наблюдать одну и ту же сценку.
Под вечер Иван Андреевич возвращался из лавки домой очень усталый. Заслышав ещё в передней его шаги, Елизавета Александровна сразу будто оживала.
- Дедушка, не достать ли вам мягкие туфли? - заботливо говорила она, с трудом поднимая с кресла своё грузное тело и спеша навстречу мужу.
- Благодарствую вас, Елизавета Александровна. Не извольте беспокоиться, - обычно отвечал он и, окинув суровым взглядом столовую, превращённую в школьный класс, спешил к себе в спальню.
Воображаю, с каким наслаждением он выкинул бы вон из своего дома все эти географии, истории, грамматики, которых сам никогда не изучал; выкинул бы вместе с мальчишками и девчонками, отнимавшими у него немногие часы досуга.
