От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным - [4]

— Хотелось в школу?

— Нет, не особенно. Мне во дворе нравилось. Два двора были вместе соединены — колодец такой, — там вся наша жизнь и проходила. Мама иногда высунется из окна, крикнет: «Во дворе?» Во дворе. Вот и хорошо, главное, чтобы никуда не убежал, — не разрешали со двора без спросу уходить.

— И вы ни разу не ослушались?

— Когда мне было лет пять-шесть, я первый раз дошел до угла большой улицы.

Естественно, без разрешения. Это было 1 Мая. Я осмотрелся. Народ ходит, шум-гам, жизнь кипит. Я даже испугался немножко.

А когда уже стал постарше, мы с приятелями однажды зимой уехали за город, не сказав ничего родителям. Пропали, короче. Отправились в путешествие. На самом деле сели на электричку, куда-то заехали. Было холодно. Взяли спички. Кое-как развели костер. Есть нечего. Совсем замерзли. Сели на электричку, поехали назад.

Получили ремня. Больше у нас желания путешествовать не возникало.

— Перестали искать приключений?

— На время перестал. Особенно когда пошел в школу. С первого по восьмой класс я учился в 193-й школе, которая находилась в том же переулке, что и мой дом, минутах в семи ходьбы. Я всегда опаздывал на первый урок, поэтому даже зимой не успевал толком одеться. Вернее, так: одеться, добежать до школы, раздеться — все это требовало кучу времени. И чтобы его сэкономить, я не одевался, а пулей летел в школу без пальто — и сразу за парту.

— Впрочем, и сейчас, мы заметили, вы тоже не всегда пунктуальны.

— Но я стараюсь!

— А в школе вам понравилось?

— Какое-то время нравилось. Пока удавалось оставаться, что называется, неформальным лидером. Школа рядом с моим двором. Двор был надежным тылом, и это помогало.

— Вас слушались?

— Я не стремился командовать. Важнее было сохранить независимость. А если сравнивать со взрослой жизнью, то роль, которую я тогда играл, была похожа на роль судебной власти, а не исполнительной.

Пока это удавалось — нравилось.

Потом стало ясно, что дворовых навыков недостаточно, — и начал заниматься спортом. Но и этого ресурса для поддержания своего, так сказать, статуса хватило не надолго. Нужно было еще и учиться хорошо. До шестого класса я, честно говоря, учился через пень-колоду.

ВЕРА ДМИТРИЕВНА ГУРЕВИЧ:

Мы познакомились, когда Володя еще был в четвертом классе. Их учительница, Тамара Павловна Чижова, попросила меня: «Вера Дмитриевна, возьмите мой класс.

Ребята неплохие».

Я походила к ним на уроки. Кроме того, организовала кружок немецкого языка.

Интересно было посмотреть, кто придет. Пришли человек 10–12. Тамара Павловна потом спрашивает: «Ну, кто был?» Я ей рассказываю: Наташа Солдатова, Володя Путин… Она удивилась: «И Володя? На него не похоже». А он с очень большим интересом сидел на занятиях.

Она говорит: «Ну подожди, он тебе еще покажет». «Почему?» Она ответила, что он слишком шустрый, неорганизованный. Он даже пионером не был. Обычно в третьем классе принимали. А его именно потому, что он такой резвый был, и не приняли.

Одни классы учили английский, другие — немецкий. Английский уже был больше в моде, чем немецкий, и английских классов было больше. Володя попал ко мне. В 5-м классе он еще не очень проявлял себя, но я чувствовала, что в нем есть потенциал, энергия, характер. Я увидела большой интерес к языку, он легко схватывал. У него была очень хорошая память, гибкий ум.

Я подумала: из этого мальчишки выйдет толк. Решила уделять ему больше внимания, не давать возможности с дворовыми мальчишками общаться. У него были во дворе друзья, два брата Ковшовы, и вот он с ними лазил, прыгал по крышам гаражей, сараев. Володиному отцу это очень не нравилось. Папа у него был крутого нрава.

Но так нам и не удалось Володю от этих Ковшовых отучить.

Отец был очень серьезный, внушительный, вид сердитый. Я когда в первый раз к ним пришла, то даже испугалась — какой, думаю, строгий человек. А потом оказалось, что в душе очень добрый. Но никаких поцелуйчиков. У них вообще в доме не было сюсюканья.

Вот я к ним тогда пришла и говорю отцу: «Сын-то ваш не занимается в полную силу». А он: «Ну что же делать? Убить, что ли?» Я говорю: «Надо с ним побеседовать. Давайте им займемся вместе — вы дома, а я в школе. Он может учиться без троек, схватывает все на лету». В общем, договорились. Но повлиять на него особо не смогли.

Володя резко изменился сам уже в шестом классе. Он, видимо, поставил себе эту цель; наверное, понял, что надо в жизни чего-то добиваться. Начал учиться без троек, и это ему легко давалось.

Тогда же его наконец приняли в пионеры. Это было в Саблине. Торжественно. Мы пошли на экскурсию в домик Ленина. Около домика и принимали. И сразу после этого он стал председателем совета отряда.

— Что же, вас даже в пионеры только в шестом классе приняли? Неужели до тех пор все было так плохо?

— Конечно, я же хулиган был, а не пионер.

— Кокетничаете?

— Обижаете. Я на самом деле был шпаной.

ВЕРА ДМИТРИЕВНА ГУРЕВИЧ:

Большинство ребят тогда увлекались танцами. Вечера бывали в школе, у нас был клуб «Кристалл», мы там спектакль поставили… Но Володя во всем этом не любил принимать участие. Папа очень хотел, чтобы он играл на баяне, и заставлял его в начальных классах ходить заниматься. Но сам Володя не хотел. Зато на гитаре тренькал с удовольствием. Высоцкого в основном пели, все песни из «Вертикали», про звезды, про Сережку с Малой Бронной.