От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным - [28]

— Самонадеянно?

— Трудно сказать. Ведь знаете, кампания, специалисты — все это требовало больших денег. У нас их не было. Вот Собчака полтора года преследовали неизвестно за что, якобы за квартиру, которую он купил за счет города. Но на самом деле у него не было денег ни на квартиру, ни на предвыборную кампанию, потому что мы не занимались извлечением средств из бюджета города. Нам даже в голову не приходило, что можно найти таким путем нужные суммы.

Вот Яковлеву эти суммы были предоставлены. За счет Москвы. Потому что его поддерживали как раз те люди, которые организовали работу против Собчака.

— Там тогда активно Коржаков играл против…

— По имевшейся у нас тогда информации — и Сосковец тоже. Потом подключились и правоохранительные органы. Играли они очень грязно.

Где-то за полтора года до выборов приехала комиссия, назначенная руководителями трех ведомств — ФСБ, МВД и прокуратуры. Завели несколько уголовных дел. Собчака сделали свидетелем по двум из них. А в ходе предвыборной кампании послали запрос в Генеральную прокуратуру: проходит Собчак по уголовным делам или нет. В тот же день получили ответ: да, проходит по двум уголовным делам, — но, естественно, не написали, что свидетелем. Размножили ответ в виде листовок и разбросали с вертолета над городом. Вот это прямое вмешательство правоохранительных органов в политическую борьбу.

Собчак решил сам руководить штабом. Потом подключилась Людмила Борисовна, его супруга. И он объявил, что она будет возглавлять штаб. Мы переубедили его и ее, потому что не были уверены, что ей станут подчиняться все, кто нужен для работы в штабе.

Пока решали, кто будет руководить кампанией, упустили массу времени.

Перед первым туром мы с Алексеем Кудриным, который тоже был заместителем Собчака, решили все-таки включиться. Но Собчак сказал, чтобы я продолжал заниматься городом. Надо же было, чтобы кто-то занимался хозяйственной деятельностью пятимиллионного Петербурга в тот период.

Тем не менее в последний момент, между первым и вторым турами, мы с Кудриным еще раз все же попытались включиться, но это было уже бессмысленно.

Выборы мы благополучно продули.

«Короче, я решил уйти»

Еще некоторое время после поражения я сидел в кабинете в Смольном. Шел второй тур президентских выборов, а я был в санкт-петербургском отделении штаба Ельцина и активно там работал. Новый губернатор Владимир Яковлев сразу не стал выгонять меня из кабинета, но как только президентские выборы закончились, меня довольно жестко попросили освободить помещение. К тому времени я уже отказался от предложения Яковлева сохранить за мной пост заместителя мэра. Он сделал его через своих людей.

Я считал для себя работу с Яковлевым невозможной, о чем ему и сообщил.

Тем более в процессе предвыборной борьбы я был инициатором заявления, в котором все чиновники мэрии подтвердили, что в случае поражения Собчака они покинут Смольный. Было очень важно высказать консолидированное мнение, чтобы все люди, которые работали с Анатолием Александровичем, с его администрацией, поняли, что его проигрыш — это крушение и для них. Хороший стимул, чтобы все включились в борьбу.

Мы тогда собрали журналистов и сделали открытое заявление для прессы, которое я озвучил. Так что после этого мне оставаться в мэрии было просто неприлично.

К тому же в ходе предвыборной кампании я несколько раз прошелся по Яковлеву. Уже не помню, в каком контексте, но в одном из телевизионных интервью я назвал его иудой. Как-то так к слову пришлось, и я его приложил.

Хотя отношения с Яковлевым у нас от этого лучше не стали, но, как ни странно, все-таки сохранились.

Но все равно остаться я не мог. Впрочем, как и многие другие сотрудники.

Помню, как пришел ко мне Миша Маневич и говорит: «Слушай, я хочу с тобой посоветоваться. Мне Яковлев предлагает остаться на посту вице-мэра». Я говорю:

«Миша, конечно, оставайся». А он говорит: «Ну как же, мы же договорились, что все уйдем». Я ему: «Миш, ты что? Это же предвыборная борьба была, мы были вынуждены это сделать. Но теперь-то на кого все это оставлять, кто будет работать? Городу нужны профессионалы». Я уговорил его остаться.

Миша был потрясающий парень. Мне так жалко, что его убили, такая несправедливость! Кому он помешал?.. Просто поразительно. Очень мягкий, интеллигентный, гибкий в хорошем смысле слова. Он принципиальный был человек, под всех не подстраивался, но никогда не лез на рожон, всегда искал выход, приемлемые решения. Я до сих пор не понимаю, как такое могло случиться. Не понимаю.

Кроме Миши, я еще нескольких сотрудников уговорил остаться. Дима Козак, который был руководителем юридического управления, уже написал заявление, уволился. И я его уговорил вернуться — он вернулся. Но вообще, тогда довольно много народа ушло из Смольного, не только из руководства.

МАРИНА ЕНТАЛЬЦЕВА:

Заявление об уходе я написала в последний день работы Владимира Владимировича в Смольном. Уходила я в никуда, никакого запасного аэродрома у меня не было.

Работать с Путиным было сложно, но очень интересно. Работать с умными людьми вообще интересно. И я себе не представляла, что смогу работать с кем-то другим.