От пчелы до гориллы - [43]

Я приблизился к колонне муравьев, оставаясь все же на почтительном расстоянии. Пока находишься в 20–30 сантиметрах от края колонны, можно ничего не бояться, Если же нарушить дистанцию, муравьи пойдут в обход и могут напасть сзади. Сейчас уже три часа, а они, по словам моего помощника — африканца Бирхамы, ползут с восьми утра. Рабочие муравьи ростом чуть побольше наших рыжих муравьев. Они движутся примерно со скоростью шагающего человека и образуют колонну толщиной с большой палец. В песке пролегла протоптанная миллионами насекомых борозда, и теперь колонна движется по дну довольно, глубокого желоба. По краям выстроились солдаты, скрестившие над своим народцем громадные челюсти. Часть рабочих муравьев несет молодых личинок и яйца на разных стадиях развития. Другие рабочие охотятся:! когда они взбираются на дерево, то захватывают его целиком, до последней веточки. Все обитатели ветвей и листьев отступают перед неумолимыми хищниками и в конце концов, спасаясь, падают на землю, но здесь их поджидают другие муравьи и моментально разрывают на части. Впрочем, если приглядеться, то увидишь, что далеко не все жители джунглей трепещут перед муравьями. Вот я различаю над их колонной стайку крошечных мушек, кажется, из семейства сирфид. Время от времени одна из них с быстротой молнии падает на рабочего муравья и сейчас же взлетает. Разглядеть что-либо при этом очень трудно, но кажется, что мушка как будто приклеивает яичко к спине муравья. Так что даже самые опасные среди муравьев, подобно всему живому, имеют своих паразитов и хищников.

Муравьи-кочевники не строят постоянного гнезда, у них бывают только временные «бивуаки»: рабочие, сцепившись лапками, образуют огромный клуб; в нем оставлены ведущие к центру ходы, по которым снуют другие муравьи-рабочие. Недавно профессор Шнейрла (Нью-Йорк) обнаружил, что поход возобновляется под влиянием импульса, исходящего от матки и связанного с циклом откладки яиц; оказалось, что у матки периоды, когда происходит откладка яиц, разделены определенными промежутками времени. Именно в эти промежутки резко повышается активность муравьев и они выступают в поход.

Муравьи-портные

Нередко африканцы отказываются собирать плоды кофейного дерева из страха перед муравьями другого вида: муравьями-портными CEcophylla, которые падают с ветвей на человека и жестоко искусывают его. Это, пожалуй, наиболее интересные представители муравьиного народца на Береге Слоновой Кости. На ветвях кофейных деревьев можно заметить нечто вроде гроздей из трех-четырех листьев, сшитых шелковыми нитями. Сначала мне даже в голову не пришла мысль об CEcophylla; я решил, что это гнезда пауков. Но когда я раскрыл одно из гнезд и его обитатели с аппетитом принялись за мои пальцы, я, несмотря на боль, обрадовался встрече с муравьями-портными.

Все воскресенье я провел у кофейного дерева, и был буквально загипнотизирован. Действуя пинцетом, я раздвигал два листа — из гнезда выбегала разъяренная стража. Но я уже научился вовремя прятать пальцы. Очень скоро за работу принимаются «тягачи» — это цепочки муравьев, которые, взбираясь один на другого, сближают разведенные мной края листьев. Одна, две, три цепи становятся на свои места, и вот благодаря общим усилиям края листьев соединяются. В это время между ними снует один муравей, сжимая в челюстях личинку того же вида CEcophylla. Он прикладывает личинку к краям обоих листьев, работая ею, как челноком, а личинка при каждом прикосновении к листу выпускает шелковую нить; в конечном счете образуется настоящая ткань (рис. 25). Тогда тягачи удаляются, ибо нити, выделяемые личинками (взрослые муравьи утратили эту способность), очень прочны и листья теперь не разойдутся.

Рис. 25.Муравей-портной (CEcophylla) держит в челюстях личинку, которой он действует, как челноком (по Бюньону).

Снова и снова проделывал я щель, тридцать раз подряд разрушал работу муравьев, отрывал их от гнезда и отбрасывал подальше. И каждый раз новые муравьи становились на место своих товарищей, снова сближали они листья, снова сшивали их шелком. Мое терпение истощилось к наступлению здешних коротких сумерек, когда звуки, доносящиеся из зарослей, становятся вдруг сильнее, а свет — слабее. Погруженный в задумчивость, я возвращался в лабораторию под оглушительное стрекотание гигантских сверчков; их хоровая песня по силе звука почти не уступает паровозному гудку. Бесчувственные роботы — вот на что похожи муравьи. Я, должно быть, почти опустошил гнездо, убирая из него одних рабочих за другими, а новые насекомые все так же непоколебимо выходили исправлять разрушенное.

Я и дальше продолжал свои бесчисленные опыты до тех пор, пока мои руки, сплошь искусанные, не начали слишком уж болеть. Признаться, я действовал довольно грубо, так что укусы достались мне поделом! Судите сами: я приносил в лабораторию в стеклянном ящике гнездо CEcophylla и здесь, внезапно раскрыв ящик, тыльной стороной руки выметал из гнезда всех муравьев до одного. После этого я подкладывал им свежие листья кофейного дерева (один или несколько). Мгновение суматохи — и вот они уже собираются в группы вокруг разбросанного расплода. Как это водится у всех общественных насекомых, меньшие труппы вливаются в большие (см. выше работы Леконта, посвященные пчелам). Все муравьи, захватив с собой расплод, взбегают на лист, и тягачи почти тотчас же приступают к работе.