От ненависти до любви - [8]

– Ну...– начала она.

– Мы с Ребеккой в такой депрессии из-за того, что самая большая вечеринка года резко отменилась, понимаешь? – тараторила она, подтверждая подозрения Лилы.– Так сложилось, что моих родителей, как всегда, нет в городе. Так почему все твои планы должны рушиться из-за того, что твой братишка не смог держать рот на замке? Это все еще твоя вечеринка, просто не в твоем доме, а в моем, – она замолчала. – Если ты, конечно не против. Я пойму, если ты на всё это забьешь.

Лила вздохнула. Вряд ли она смогла бы заставить Ю не проводить вечеринку, особенно когда она под домашним арестом до возвращения родителей в воскресенье.

– Все в порядке, – сказала она в трубку, радуясь, что Ю не могла видеть ее лицо в данный момент. Она смотрела на свое отражение в окне, наморщив лоб и высунув язык, как горгулья.

– Кто-то же должен выиграть от моих удивительных навыков в организации вечеринок.

Смех Ю был фальшивым.

– Круто! – завизжала она. – И не переживай, что не можешь прийти. Я выставлю все фото в Фейсбук.

Лила повесила трубку, прилегла на секунду, растянувшись на кушетке и чувствуя жалость к самой себе.

Она взглянула на часы. Они уже не приближали ее к Эрику после этого провала.

Лила судорожно вздохнула. Пришло время ехать за Купером. Ее отсрочка была закончена.

Но она не могла заставить себя сдвинуться с места. Сейчас она должна была быть одета в милое маленькое платье от Битси Джонсон, по-королевски голубое и облегающее во всех нужных местах. И ждать Эрика в дверях, а он бы встретил ее поцелуями. Она должна была встречать своих друзей и одноклассников, приветствуя и говоря комплименты, будучи известной, как милая, идеальная и популярная девушка, ради которой роли она столько работала.

Вместо этого, Ю проводит ее вечеринку. А ее заставили проводить время с младшим братцем, принимая злые звонки от родителей каждые пять минут.

Счастливого Рождества.

Естественно, когда Лила посигналила, подъехав к дому Бо, Купер не выбежал на улицу. Хотя она ясно сказала ему это сделать, когда она приедет забирать его.

Конечно же, нет. Зачем ему облегчать жизнь Лилы? Она ворчала от злости, пока припарковывала мамину машину и выходила на прохладный дневной воздух. Солнце уже начало стремится к горизонту, хотя было всего лишь 15:30. Было холодно. Ну, по-калифорнийски холодно. Отец Лилы вырос в Мичигане, и он любил говорить о настоящем холоде всякий раз, когда кто-то жаловался на несуровую зиму в ЛА. Лила была коренной калифорнийской, считая, что все что ниже 17 градусов, должно вызывать озноб.

Она затянула свой яркий розовый шарф на шее и пошла по подъездной дорожке к двери. Даже злость на Купера, разливавшаяся по ее венам, не согревала ее. Она подошла к входной двери Ходжесов и глубоко вдохнула, прежде чем постучаться. Никто не ответил. Она постучала еще раз, с большим усилием.

– Почему я не удивлена? – спросила она предвечернее солнце. Не удивительно, что никто не обратил внимание на звук дверного звонка. Дело в том, что семейство Ходжесов находились в состоянии замешательства, после развода родителей. Лила помнила, каким замкнутым и унылым стал Бо, когда отношения между его родителями ухудшились. А сейчас, после их развода, он стал еще холодным и странным. Лила протянула руку и толкнула дверь. Она поддалась. На секунду Лила задумалась, могли ли Тайлер и Купер придумать тщательно разработанный план мести. Купер был наивным маленьким братом, который все еще верил в Санту Клауса, но при всем этом, он был достаточно умен. Прошлым летом он смастерил целую систему за дверью спальни Лилы. Сетчатая сумка, набитая резиновыми насекомыми упала ей прямо на голову, когда она выходила из комнаты воскресным утром.

Лила осторожно вошла и закрыла за собой дверь. Никаких резиновых насекомых. Ни признака чьего-либо присутствия. Она повернула голову и прислушалась. Лила ожидала услышать обыденные звуки играющих Купера и Тайлера: пронзительные возгласы и крики – если они играли в приставку в своем «домике»; небольшие взрывы– если они химичат диковинные настойки в научной лаборатории Тайлера, находящейся в его спальне. Но стояла тишина.

– Купер? – позвала она и подождала.

– Купер!

Тишина.

Лила постояла внизу лестницы некоторое время, но ничего не смогла услышать из комнат наверху. Она понимала, что для двух восьмилетних мальчиков необычно быть такими тихими. Они были как дикие животные, вездесущие и лазающие по всяким местам, например: по шкафу Лилы. «Домик» был пуст, не считая сверкающей заставки на мониторе. Это было фото Бо и Тайлера, счастливых и беззаботных, где-то на пляже. Она отвела взгляд от Бо без рубашки и его, неожиданно мускулистых форм, будто она не должна была это видеть.

Лила набрела на кухню, когда услышала звуки приглушенной музыки. Казалось, что они идут из-под половиц под ее ногами. Она преодолела кухню в несколько шагов и дернула дверь на цокольный этаж. Лила начала осторожно спускаться вниз по шатким ступеням. Звуки электрической гитары расшатывали ее нервы. Последние нервы, точнее. На нижней ступени лестницы она повернула за угол.

Бо стоял к ней спиной в скудно обставленном подвале, с наушниками на голове, и играл на гитаре. Все, что касалось Бо, заставляло ее желудок переворачиваться с яростью и сожалением. С яростью, из-за того, что он умышленно одевался как бездомный. С сожалением, из-за того, что когда она находилась рядом с ним, то понимала что не знает никого лучше. Она ненавидела эти черные джинсы. Истрепанную футболку. Гладкие мышцы его бицепсов, которые он нисколечко ни заслужил. И горячее тело было не нужно Бо Ходжесу, ведь он одевается, как грязный неудачник.