От ненависти до любви - [15]

Не вполне сознавая, что делает, Хантер поднял свободную руку и украдкой поймал пальцами непослушный светлый локон. На ощупь ее волосы оказались именно такими, какими он их себе представлял, — мягкими, шелковистыми. Ему захотелось взять эту гриву в охапку и зарыться в нее лицом, чтобы губами ощутить их восхитительную мягкость и шелковистость.

Однако, пересилив себя, он опустил руку. Кари, кажется, даже не заметила этого мимолетного прикосновения. А если бы заметила, то, наверное, содрогнулась бы от омерзения. На этот счет у него не было никаких сомнений. Каким бы мерзавцем ни был ее муж при жизни, для нее он все равно оставался святым.

И ему, Хантеру Макки, уготовано судьбой низвергнуть этого идола с пьедестала. Хорошо, он откроет ей глаза. Но сам-то кем в ее глазах предстанет? Участь гонца, приносящего дурные вести, общеизвестна.

— Я не хотел заставлять вас страдать. — У него не было ни малейшего намерения повторять эти слова, тем более с таким сокрушенным видом и таким проникновенным шепотом, да к тому же слегка поглаживая большим пальцем внутреннюю сторону ее запястья.

Тем не менее шепот его был услышан, и Кари снова посмотрела ему в лицо. Яростный взгляд ее зеленых глаз был красноречивее самых гневных слов.

— До свидания, мистер Макки, — холодно произнесла она и резко выдернула руку. На сей раз ему не оставалось ничего иного, как отпустить ее.

Сжав губы в жесткую линию, он отступил в сторону и распахнул перед ней дверь. Откинув назад волосы и гордо расправив плечи, Кари прошествовала мимо.

Хантер вышел в коридор и проводил ее взглядом.

Даже если бы высшие силы даровали прокурору возможность самому создать женщину его мечты, ему вряд ли удалось бы придумать что-либо более совершенное. Ее сложение представлялось просто идеальным. Она была совсем тоненькой и в то же время на редкость женственной. Округлые ягодицы упруго ходили под юбкой, груди заметно поднимали лиф платья. О да, он заметил их, а заметив, не мог оторвать от них глаз, молчаливо проклиная себя за распутные мысли. Эти запретные мысли беспощадно терзали его разум, словно нечистый заставлял его думать о формах, цвете, упругости и вкусе ее тела.

Туфли на шпильках и шелковые чулки делали ее длинные ноги просто бесподобными. От них можно было запросто сойти с ума. О чем он только что думал? Ах, да, о чулках. Хантер точно помнил, что они были шелковыми. Он мог почти наяву ощутить гладкое тепло этих обтянутых шелком ног — стоило только чуть-чуть напрячь воображение. Изящные изгибы божественных икр и бедер словно сами просились в его руки.

А ее волосы! А ее лицо, волшебно изменяющееся каждое мгновение! Разве можно найти на свете еще хоть одно женское лицо, такое же очаровательное, как это? А ее запах! Ее глаза! Ее рот! Господи!.. «А вот про рот — это уже лишнее», — попробовал мысленно обуздать себя Хантер, едва не теряя сознания от нестерпимого желания.

Дождавшись, когда она завернет за угол коридора, исполняющий обязанности окружного прокурора закрыл дверь кабинета и вернулся за свой стол.

— Разрази меня гром, — сокрушенно вздохнул он и, обессиленно рухнув в кресло, в отчаянии запустил пятерню в волосы.

Прошло всего три месяца, с тех пор как Кари Стюарт овдовела. Но даже если бы этот срок составлял сейчас три года, она с не меньшей силой возненавидела бы Хантера Макки за то, как он по долгу службы вынужден был поступить с репутацией ее мужа. Для нее это было не чем иным, как надругательством над памятью покойного. Самого дорогого ей человека.

Все это понятно. Одно лишь неясно — как заглушить в себе желание, сильнее которого Хантер не испытывал еще ни разу в жизни? Он не виноват в том, что стал пленником этого чувства, что выбрал ее в толпе женщин. В сложившейся ситуации сознательный выбор был просто абсурдом. Следуя логике, он должен был сторониться этой женщины как огня. Он вовсе не желал влюбляться в нее. Так уж получилось. И что же, черт возьми, ему теперь делать?

Это было просто безумием, редчайшим случаем помешательства, которого не отыщешь ни в одном учебнике психиатрии, самоубийством, наконец, — политическим и профессиональным. И все же подобно лунатику он пошел по этому гибельному пути.

Он полюбил врага своего.

ГЛАВА 3

Когда Кари Стюарт вернулась на работу, главная редакция гудела как потревоженный улей. В воздухе витал запах сенсации, и она догадывалась, какой именно. Все сотрудники разбились на шушукающиеся кучки. Стоило ей приблизиться к какой-нибудь из них, шушуканье немедленно затихало. Она шла, ловя на себе любопытные вороватые взгляды. Всем все уже было известно.

Войдя в свой «загончик», Кари как ни в чем не бывало принялась за работу» «Пусть болтают, — подумала она. — Для них чесать языки — дело привычное». Хантер Макки, как видно, готов был землю рыть, лишь бы заручиться общественной поддержкой. А добьется только того, что выставит себя перед всем светом круглым идиотом. Подумать только, обвинить Томаса Уинна в разворовывании городских финансов! Не мог ничего умнее придумать… Да его все на смех поднимут. Потому что все его мелкие обвинения достойны только одного — презрения. Такого же, которое испытывает к нему она.