От любви до ненависти и обратно - [71]

Через час ее нашла Вива и, сказав, что все готово, повела к башне. Фрейлина была смущена столь странной просьбой. Понимала, конечно, что колдовство какое-то королева задумала, но какое ― не ясно. Для оборотней маги молитвами только орудовали. Немного вспомогательные порошки использовали, атрибуты магические по мелочи. Но круги вокруг зданий – что-то новенькое.

– Простите, Ваше Величество, – не выдержала Вива, когда они остановились возле начерченного солью и листьями круга. – Но что вы сделаете?

– Спалю эту башню к чертовой матери, – решительно ответила Грета и встала на колени перед кругом. – А ты уходи. И пусть все уйдут. Что бы ни произошло, оборотням сюда нельзя. Запомните это. Огонь может на любого ребенка зверя перекинуться. Пока башня не погаснет, никто подходить не должен. По крайней мере, если жить хочет.

– А сколько башня будет гореть? – испуганно спросила фрейлина.

– Не знаю, – призналась Грета. – Я никогда подобные ритуалы не проводила. Давно никто не проводил. И узники башни необычные. Сколько времени уйдет на их смерть, я не знаю.

– Узники башни, – от ужаса фрейлина прикрыла рот рукой. – Вы что же… Ваше Величество, неужели вы сможете? Неужели освободите их?

Грета смотрела на нее, не понимая, отчего Вива пришла в такое смятение. То ли шок, то ли восторг.

– Я не знаю. Сказала же, – холодно ответила Грета.

Но тон фрейлину не охладил. Она с неестественной радостью бросилась обнимать Грету, отчего та опешила. Затем Вива быстро скрылась, пролепетав непонятные благодарности от всех семей оборотней.

– Глупость какая. Будто я это для оборотней делаю, – сказала, оставшись одна, Грета. – Мне просто нужна помощь Зверя. Разрушу заклинание, он оставит меня править. А значит, Викар не победит. Это главное. Раз не умею воевать армией, буду побеждать колдовством.

Грета стояла на коленях и пыталась ощутить в себе силу матери. Отделить ее от собственной, почувствовать. Получилось ведь в замке лорда, сейчас самое время повторить. Только не случайно. Осмысленно.

Она начала молиться богам, чтобы послали огонь ей магический. Расколдовать раз умертвия не получилось ни у кого, может, огонь очистит их, отпустит в мир мертвых. Мертвые должны быть мертвы, а не заточены в гниющее тело. Неправильно это. Даже для магов неправильно.

Сушеные цветы наперстянки задымились и вскоре вспыхнули, после чего по листьям осины потянулся неуверенный еще, но уже огонь. Грета закрыла глаза и постаралась сконцентрироваться на образе матери. Вдруг хоть так поможет ей покойная колдунья. Огонь распалялся и двигался в сторону башни. Еще чуть-чуть ― и стал подниматься по старым камням. Грета слышала позади возгласы и пересуды взволнованных оборотней.

“Не послушались. Зря”, – подумала.

В следующее мгновение огонь поглотил всю башню. Пламя было такой силы, что любопытствующие бросились врассыпную. А Грета пригнулась к земле и молиться продолжила. Она чувствовала, как усиливается от слов ее магия, как тянет силу, словно зверь голодный. И чем жарче распалялся пожар, тем хуже она контролировала происходящее. А когда услышала вопли не внутри башни, а в мыслях своих – словно сама она стала башней горящей – поняла, что не в силах больше удерживать вызванную ритуалом стихию. Грета произнесла еще несколько фраз и потеряла сознание.

***

Лихорадило Грету еще долго. Хотя она не очень понимала, сколько именно дней валялась в горячке. Как и не понимала, кто за ней ухаживал, где находилась. Вроде не королевская спальня. А где? Порой она просыпалась ночью, смотрела обессилено по сторонам, но при ее усталости окружение виделось лишь темными мутными пятнами, не более. Кто-то сидел рядом с кроватью, но разглядеть она не могла, а спрашивать не было ни сил, ни желания. Понимала только, что этот кто-то меняется. То тучная тень сидела возле кровати, то вытянутая. К слову, вытянутая вкусно пахла. С ней было уютно. Широкая тень тоже пахла замечательно, но едой. А от запаха еды Грету пока что воротило.

“Почему же мне так плохо?” – спрашивала себя она каждый раз, приходя в сознание, и тут же проваливалась в сон.

Но однажды в сон ее не потянуло. Колдунья лежала и смотрела в потолок, соображая, где находится. Пыталась пошевелить рукой или хотя бы кистью, но все попытки оказались безуспешны.

– Темно, – прошептала Грета, и тут же кто-то над ней навис.

Она присмотрелась и глазам своим не поверила.

– Нянюшка?

Старушка быстро подошла к окну и сдернула плотную ткань. Повернулась.

“Граф сказал, что свет вас может потревожить. Потому и закрыли все. Как вы себя чувствуете, леди?” – показала няня.

– Хорошо, – пробормотала Грета. – Помоги мне подняться. Я с трудом шевелюсь.

“Это вас граф ввел в оцепенение. Уж больно сильно метались. Боялся, что навредите себе”, – она провела руками над Гретой, снимая заклинание.

– Погоди. Какой граф? – вновь почувствовала тело Грета и приподнялась на кровати. – Боги, я дома!

Она посмотрела по сторонам и на мгновение подумала, что все еще бредит. Ее комната. Ее собственная комната, в которой она провела всю свою жизнь, пока Верн не отобрал титул герцогини.

“Не пугайтесь, Ваше Величество, – взяла ее за руку старушка. – Здесь и вправду ничего не изменилось. Я за этим следила”.