От любви до ненависти и обратно - [57]

– Для Верна я – напоминание о великом прошлом. Для вас – мечта о прекрасном будущем. Но я – лишь призрак.

– Что вы такое говорите?

– Я – призрак, Грета. Я – один из тех трех принцев. Меня не существует. Я – лишь привидение. Великое, вечное, но бестелесное. То, что вы видите – иллюзия. Каким я мог бы быть, если бы я был.

Грета смотрела на него и не могла вымолвить и слова.

– К телу нельзя прикасаться лишь потому, что иллюзия моего существования разрушится. Как рушится любое средоточие магии, стоит только осквернить ее рукой смертного. Зверь дал нам, принцам, всю силу сожженных в Междуречье молебных рощ. Мы можем многое, но жизнь нам недоступна. Умереть я тоже не могу. Только раствориться в земле, лесах, реках. Магия вернется туда, откуда пришла, забрав остатки меня с собой.

– Этого не может быть, – чуть дыша проговорила Грета.

– Такой вот конец у сказки.

И вдруг Грета расплакалась.

– Ну что вы, в самом деле? – виновато улыбнулся Оберон. – Не стоит проливать по мне слез. Какая глупость. Какое непростительное расточительство времени рядом с вами.

Оберон осторожно придвинулся и еще осторожней обнял.

– Только, пожалуйста, Грета, не делайте резких движений, – шепотом попросил он.

– Зачем вы рискуете?

– Потому что вы мне дороги. И вы плачете.

Грета сидела, свернувшись клубочком, чтобы ни в коем случае на задеть шею или подбородок Оберона. Хотя он был значительно выше, ей все равно казалось, что необходимо занимать как можно меньше места. Уткнулась носом в его грудь и тихо хныкала, обогретая теплом магии, укрытая рыцарским плащом.

– Грета, – тихо сказал Оберон, – попробуйте полюбить короля. Знаю, знаю. Не злитесь. С ним тяжело. Многое он делает, не подумав. Но он так молод, а вы, простите, умеете доставлять неприятности. Вы когда-нибудь думали, что бы случилось, если бы тогда вышли за него замуж? Тогда, когда мы подошли к столице. Он ведь и в мыслях не держал обидеть вас. Думал, что вы все такая же милая девочка. Такая, какой вас помнил. А вы выросли.

– И возненавидел меня оборотень.

– Если бы.

Грета выбралась из-под плаща и вытерла слезы.

– Не надо расхваливать мне Верна. С тех пор как появился, от него одни беды. Он мне не нужен.

Она встала. Отряхнула платье и, поклонившись Оберону, ушла.

Он еще долго сидел и раздумывал, как сладко и как тяжело было услышать от нее: “Я вас хочу”.

– Зато теперь все на своих местах. Она будет с Верном, а я буду рядом с ней. Просто оберегать свою…

– Каково это? – оторвал его от размышлений мужской голос.

Оберон развернулся и встретился взглядом со своим дальним родственником. Тот самый рыцарь Сигват стоял неподалеку и его рассматривал.

– Что именно? – спросил Оберон.

– Жить вот так.

– Сложно назвать это словом “жить”, – улыбнулся Оберон. – Я просто исполняю свой долг.

– И в чем он?

– Я служу Зверю. Он направил меня научить маленького принца всему, что потребуется, а потом помочь взойти на трон.

– Так он вроде уже. На троне.

– Хм. Верно, – Оберон отвернулся к озеру. – А каково это? Быть изгоем.

– Погано.

– Я слышал, те, кто остался от нашей семьи, живут отшельниками. Ты должен был тоже. Почему приехал с Викаром?

– Те, кто остался от нашей семьи – это я. Зверь говорит с тобой? Не рассказывает, почему он ничем не помогает нам? Почему столько веков мы только и делаем, что пытаемся выжить?

– Что-то ты злой, Сигват, – вздохнул Оберон. – Напряженный.

– Жизнь такая, – он подошел ближе. – Я пошел вновь к оборотням, чтобы вернуть славу нашей семье. Я хотел победить Викара. Стать королем.

– Как успехи?

– Вначале мне нужно доказать, что я достоин. Викар сказал, что примет мой вызов, только если я сброшу с седла Огненного медведя.

– Хм. Но меня нельзя победить. Это все равно что пытаться победить ветер или реку. Неужели оборотни с островов так глупы?

– Оборотни с островов беспрекословно подчиняются Викару. Ты даже не представляешь, насколько он… безжалостный. Насколько все плохо на островах.

– А тебе какое до этого дело? Сидел бы себе… Где вы там живете? На острове Серебряных водопадов. Вас никто особо не трогал. Не любили, да. Но жили как-то столько веков. Почему ты вдруг решился на бунт? Только потому, что последний? Но Зверь выбрал уничтожение нашей семьи еще в Междуречье. Чудо, что мы все еще существуем. О какой помощи ты говоришь? Смирись и доживай свой век в затворничестве.

– Говоришь, как Викар. Как все они, – оскалился Сигват. – А я в чем виноват?

Оберон пожал плечами и спросил.

– Что ты от меня хочешь?

– Еще один поединок. Мне нужно тебя победить.

– Нет.

Сигват посмотрел по сторонам и, убедившись, что они одни, тихо сказал:

– Я не последний. У меня есть сын. Но я не женат. Не повел невесту в молебную рощу, чтобы дети не получили моего имени. Такой вот я трус. Тебе ведь известно, что Викар перебил моих братьев. Меня оставил для потехи. Я всегда был болезненным ребенком. На мне удобно показывать, как слаб проклятый род де Фиенн.

Оберон снова посмотрел на рыцаря.

– Где твой бастард?

– Я не знаю. Когда он родился, к нам пришли маг и оборотень. Маг сказал, что Викар все узнал и выслал убийц. Что мои жена и сын не доживут до рассвета. Он увел их, и я не имею представления, куда. Оберон, – рыцарь подошел ближе. – Зверь не помогал нашей семье, никогда не отзывался, но я чувствую, что тот маг не просто так пришел к нам. Я хочу все вернуть. Хочу дать детям свое имя. Хочу, чтобы наши оборотни жили не хуже, чем в вашем королевстве. Прими мой вызов! Мне нужен поединок с Викаром!