От любви до ненависти - [16]

Теперь я понимаю, что у Антона был просто период перманентной эйфории. Его любит жена. У него родился сын. У него все ладится на работе. И если красивая женщина на него с поцелуями набросилась, что ж поделаешь, перед ним никто устоять не может!

Наверное, лучше всего в этот период, как и советовал невропатолог Штыро, обратиться к какому-нибудь психоаналитику. Но где их, квалифицированных, взять? Сплошные шаманы, экстрасенсы, колдуны. Профессионалы-врачи есть в психушке, но не в психушку же ложиться (а надо бы!).

К Штыро пойти я не могла, он — старый бабник.

И вообще, все вы…

Штыро — старый бабник.

Илья — подлец, и хорошо, что исчез.

Муж — тихий изменщик, сволочь.

Девчушка его — дрань дешевая, убить ее мало.

Антон — козел самодовольный.

Такие «приятные» мысли пульсировали в моей голове, как приливы злой и дурной крови.

То, что было с мужем после посещения театра (статью я почему-то так и не написала), не повторилось.

Более того, я теперь стала бояться сближения, боялась, что он начнет сравнивать меня, пусть и хорошо сохранившуюся (как о старухах говорят!), с Ксюшей, с ее молодой смуглой кожей, тонкой талией, идеальной белизной юных зубов!..

И психоз мой вылился в желание (как когда-то у Ильи) утешить свое честолюбие, показать Антону, что поцелуи только цветочки, а стоит ему ягодок попробовать, блин! — и мы посмотрим тогда, захочет ли он жевать пыльную траву семейного интима!

При этом мне взбрело в голову убить двух зайцев, и вторым был Илья.

Я позвонила ему как-то вечером и сказала:

— Привет, дружище!

— Привет! — обрадовался он моему миролюбивому тону.

— Не выручишь?

— С удовольствием, а что?

— Как тебе сказать… Влюбилась на старости лет.

— Рад за тебя.

— Не сомневаюсь.

— И в чем проблемы?

— Ты прекрасно знаешь, какие у нас проблемы. Не могу нормально встретиться с любимым человеком. У тебя мама все время дома?

Наступила пауза. Я хладнокровно выжидала.

— Послезавтра она к подруге едет на окраину. С ночевкой, — сказал он.

— То есть вечером? Прекрасно! А тебе, надо полагать, есть куда деться?

— Найду, — сухо ответил Илья.

— Спасибо, друг! Часов в шесть можно будет уже прийти?

— Можно.

— Ключ за косяком будет, как всегда?

— Как всегда.

— Спасибо еще раз!

— Не за что!

Назавтра я сказала Антону:

— Приглашаю тебя на именины.

— Чьи?

— Мои собственные, чьи же еще.

— Спасибо. Все будут?

— Кто?

— Ну, из редакции?

— Из редакции только ты. Я не собираю на именины много народу. Просто захотелось тихой компании.

— Ладно. С женой можно?

— Лучше без жены.

— Ладно. А когда?

— Завтра вечером.

Антон замялся.

— В чем дело? Собрались с женой в театр? Намечена генеральная стирка?

— Да нет… Просто она не любит, когда я по вечерам…

— Скажешь: работа.

— Она может сюда позвонить.

(Она действительно задолбала, блин, его звонками, и я бы давно запретила вести по служебным телефонам личные разговоры, если б не знала, что это вызовет у всех бурю возмущения и меня заклеймят неисправимой стервой навечно; люди ж молодые, у каждого сложная личная жизнь!)

— Скажешь, что готовишь материал, который можно сделать только вечером. Ну, о ресторанах, о проститутках, о вытрезвителях, не мне тебя учить.

— Ладно, — сказал он.

И очень кисло сказал, сучонок такой!

Ничего, завтра я собью тебе эту оскомину!

— Разве ты здесь живешь? — удивился он.

— Нет.

— А стол где?

— Вот он. Чем тебе не нравится?

— Нет, в смысле еда там, напитки… А гости где?

— Ты — гость. А напитки и еда — сейчас.

Я достала шампанское и апельсины.

Он понял. Побледнел, бедняга.

А я встала у стены и, скрестив руки, сказала мрачно, печально, безнадежно:

— Никаких именин нет, Антоша. Просто я сдыхаю. Я больше не могу. Вот и все. Принимай, как хочешь.

Я видела: он никак не хотел это принимать.

Антон молчал.

— Ладно, — сказала я. — Выпьем за нашу дружбу и разойдемся.

Сама откупорила шампанское, сама разлила, он выпил, как воду (в горле пересохло?).

И через пару минут заговорил:

— Понимаешь…

Я понимала.

Но, начав на одной ноте, он неожиданно для самого себя взял ноту совершенно другую.

— Понимаешь… Я тоже ведь… Но я представить не мог… Чтобы такая женщина…

Врал как сивый мерин! Никаких сомнений. Просто, подогретое шампанским, в нем проснулось состояние эйфории, куража: ему все удается, перед ним красивейшие женщины стелются, почему же от этого отказываться? Даже не измена, я жену люблю. Это будет только из любопытства. Это все делают. Почему бы и мне не сделать? Один раз. Мужчина я или нет?

Мне казалось, что я читаю его мысли.

А потом…

Прелюдию опустим. Было скучно и хлопотно. С ним, закомплексованным и робким, пришлось изрядно повозиться. Но зато, это я точно знаю, если закомплексованный человек отогреется, расслабится, разойдется, он впадает в азарт, который и не всякому раскрепощенному ведом!

Главное в другом. Главное в том, что этот почти тридцатилетний вахлак со мною впервые стал мужчиной.

Я чуяла это, видела по его изумленным глазам, по всему его ошарашенному и даже какому-то растерянному виду. Что это было? — словно хотел он спросить, когда, отдыхая, лежал на спине и, повернув голову, неотрывно смотрел на меня.

— Поздно уже, — сказала я. — Девять часов.

— Нет, — сказал он, встал и начал пить шампанское из горлышка.