От любви до ненависти - [15]

— Он не оперный режиссер был, — объяснил Сергей. — Не за свое дело взялся. Его бы воля, он бы вообще всю музыку убрал, мешала она ему. Ему бы сценографией заниматься, а в голосах он не понимает ничего. Что голоса! Он мизансцену элементарно выстроить не может.

— Ты мне не рассказывал. О том, как ты эти прорези придумал. Почему? Это же интересно!

— Да как-то… Обычная работа, — сказал Сергей.

Обычная работа… Да, он ничего не говорил. Боялся, что мне будет скучно. Но ведь и я ему о своей работе не рассказывала. Знала только, что все мои статьи он читает от строчки до строчки. И наверное, свое мнение имеет. Которым я никогда не интересовалась.

Мы посетили столярный цех, пошивочный, забитый множеством костюмов. Странно было видеть эти костюмы вблизи: роскошное платье королевы выглядело замызганным капотом, на котором грубо масляными красками, елочной канителью и прочей мишурой наляпаны узоры. Изящный фрак оказывался сшитым из крашеной мешковины… Посетили и художников. Там было почему-то пусто, только девчушечка в желтой маечке и шортах (натоплено жарко) рисовала непонятные полосы на большом фанерном щите: синие полосы по черному фону.

— Что это? — спросила я.

— Да фигня, — ответила девчушка. — Просто часть задника. Цветовое пятно с полосками. Пива бы, — сказала она Сергею.

Тот смущенно глянул на меня и торопливо сказал:

— Познакомься, Ксюша, это моя жена. По совместительству, — он хихикнул, — редактор газеты. Хочет о наших цехах статью написать.

— Очень приятно, — сказала девчушка, осмотрев меня с головы до ног.

Я видела, что у них приятельские отношения. Странно приятельские, учитывая, что девчушка моему мужу в дочери годится.

В ней не было ничего особенного — для тех, кто не понимает. Я же понимаю. И увидела в ней ту особенную изюминку, которая для некоторых мужчин привлекательней явной красоты. У нее была короткая стрижка, волосы каштановые, легкие, чистые. Кожа, чуть смуглая от природы, необычайно гладкая. Никакой косметики на лице. Карие глаза, небольшой аккуратный носик, маленькие и чуть припухлые губы темного оттенка и как бы слегка запекшиеся. Фигура не идеальная, но талия тонка и обнажена короткой маечкой. Грудь под маечкой свободна, и два крохотных бугорка сосков четко обозначены. Я-то знаю, как мужчины из-за таких непритязательных с виду девочек могут с ума сходить!

— Что ж ты, в самом деле? — сказала я Сергею. — Сходи за пивом. И мне бутылочку принеси.

— А же две, — сказала Ксюша. — Мне до вечера тут горбатиться.

Сергей ушел.

— Это ваша основная работа? — спросила я.

— Прирабатываю. Вообще-то я в художественном училище учусь.

— И хорошо платят?

— Копейки платят, суки. Но у них тут столовая дешевая, директор молодец, устроил. Это большое дело! Потом я живу черт знает где, с двумя пересадками полтора часа. А тут можно поспать, тепло, особенно когда батареи включили, и утречком не спеша — на занятия.

— А родители не беспокоятся?

— Мамаша-то? Она беспокоится, только чтобы я ей денег подбрасывала.

Я хотела еще кое-что спросить.

Вспомнила, что Сергей не раз задерживался по вечерам (как и я, впрочем). Интересно, только ли работа его задерживала, или он угощал пивом эту девчушку? И только ли пивом угощал?

Тут явилось и пиво вместе с Сергеем.

Мы с Ксюшей стали наслаждаться, а Сергей, непьющий человек, смотрел на нас с истинной радостью, довольный, что доставил нам удовольствие.

И казалось мне, что он еще одному обстоятельству рад: возможности показать Ксюше, какая у него красивая жена, а мне продемонстрировать, как хороша Ксюша.

О чем я?

Кто понимает, тот поймет. Илья рассказывал мне однажды, что, изменяя второй жене, он испытывал странное желание познакомить жену с любовницей. Чтобы любовница увидела, насколько красива его жена, а жена порадовалась, насколько красива любовница. Это довольно типично для мужской психологии, сказал Илья. Откуда что берется — неизвестно. Но типично, он знает. (Может, тут атавистичная полигамность мужчин? Желание держать всех своих женщин при себе одновременно?)

Пиво выручило: хоть легкий, но алкоголь согрел и чуть расслабил, потому что меня, несмотря на жару в помещении, что-то стало знобить.

Вскоре мы ушли.

И дома я вдруг начала ластиться к Сергею. Напрашиваться.

— Может Саша прийти, — с улыбкой сказал он.

— Раньше одиннадцати он не придет.

И у нас произошло то, что происходило обычно не чаще, чем раз в две недели (мне казалось, что Сергею этого вполне достаточно).

Наверное, я удивила его.

То есть точно удивила, хотя он не подал вида.

Главное не это. Не знаю уж, что почувствовал он, но я — впервые с мужем — почувствовала себя женщиной на все пятьсот процентов (потому что сто для меня мало, мне надо не меньше двухсот. До тысячи. Кто понимает — поймет).

Что же, подумала я потом, теперь я мужа буду к этой девчушке ревновать?

Не психоз ли это: к Илье ревную, хоть и задним числом, хоть и знаю, что все кончено (памятью ревную!), к мужу ревную, а теперь еще и по поводу Антона с ума схожу?!

При чем Антон?

Сейчас расскажу.

На другой день после наших жарких поцелуев он вел себя так, будто ничего не случилось. Причем не то чтобы делал вид, что ничего не случилось. Для него в самом деле ничего не произошло! Он принял все как должное!