От Лукова с любовью - [18]

По счастливой случайности тренер Ли тоже закатила глаза, словно не была удивлена замечанием своего кретина, и сфокусировалась на мне, при этом напряжение на ее лице говорило о том, что она старалась оставаться профессионалом и сохранять сдержанность.

– Ты не обязана давать нам ответ прямо сейчас. У тебя есть время подумать, но рано или поздно мы должны будем узнать ответ. Часы тикают, и если вы оба в следующем сезоне собираетесь участвовать в соревнованиях, то для подготовки нам нужно использовать каждую минуту.

* * *

– Что тебя мучает? – спросил мой брат Джонатан спустя всего минут пять после того, как я села рядом с ним с тарелкой курицы с пармезаном, приготовленной мамой. Такой едой год назад я могла побаловать себя лишь раз в неделю. Все мои брюки – и бюстгальтеры, и трусики – свидетельствовали о том, что происходило. Мои проклятые прыщики стали размером с целую чашку, хотя это не имело большого значения. Мама прокляла всех своих дочек, передав им в наследство сиськи не больше комариного укуса, а самым – буквально – большим нашим достоянием, переданным нам вместе с ее генами, была задница. Мои чуть подросшие сиськи, а также большая задница были одним из немногих преимуществ, которые я получила, снизив нагрузку во время тренировок, поскольку я не участвовала в соревнованиях. То, что я стала тренироваться не по шесть или семь часов в день, а по два, имело огромное значение.

А теперь… ну, теперь мне, возможно, придется начать все сначала.

Возможно.

Прошло почти двенадцать часов после встречи, а я так и не приняла решения.

Если бы, и это было важное если бы, я согласилась на предложение тренера Ли и Ивана, то мне пришлось бы распрощаться с пакетом из «Эм-энд-Эмс», который я съедала три раза в неделю. Впрочем, это была бы небольшая жертва. Если бы я согласилась.

Но я смотрела вперед. Может быть, мне приснилось, что я пообещала тренеру Ли, и я решила, что не хочу снова рисковать всем ради всего лишь возможности. Мне нужно было рассмотреть и взвесить все варианты. Я не могла перестать думать об этом. Ни на работе, ни потом, во время второй тренировки, и ни на занятии пилатесом, которые я по-прежнему посещала раз в неделю.

Я не удивилась, когда, въехав на подъездную дорожку, увидела знакомую машину, припарковавшуюся на улице полчаса назад. Мои родственники заходили к нам, когда им заблагорассудится, и это не ограничивалось только выходными или праздниками. Если у тебя есть два старших брата и две старших сестры, всегда найдется кому зайти. Мои братья и сестры от случая к случаю заезжали к нам поужинать, несмотря на то что все они переехали много лет тому назад, оставив меня одну с моими соседями… они же – мама и ее муж.

Когда я вошла, мама, мой брат Джонатан и его муж Джеймс находились в комнате.

Первым, что каждый из них сказал мне, было: «Иди прими душ!»

Я показала брату средний палец и прикусила язык, медленно поднимаясь по лестнице и направляясь в свою комнату. Мне не потребовалось много времени, чтобы собрать вещи, принять душ и одеться – не переставая при этом думать о разговоре, который состоялся в офисе утром перед самым бестолковым рабочим днем, который был у меня с тех пор, как я узнала о том, что мой последний партнер бросил меня.

Спустившись по лестнице, я нашла всю свою семью на кухне, они раскладывали по тарелкам приготовленный мамой ужин. Я поцеловала каждого из них в щеку, в ответ брат обслюнявил меня, что меня рассердило, его муж чмокнул, а мама хлопнула по заднице, прежде чем я начала есть.

Стараясь изо всех сил отгонять мучившие меня мысли о Сатане и его тренере, я положила на тарелку порцию лапши и курицы с пармезаном, а потом села на табурет за столом в центре кухни, за которым все мы ели. Столовая использовалась исключительно по праздникам. Я съела примерно три куска и медленно пережевывала их, когда брат задал мне вопрос, который мне следовало бы предвидеть. Я вела себя слишком тихо, а такое случалось нечасто.

Прежде чем я успела подумать о том, что же, черт побери, сказать им, мама нарушила тишину, обходя стол и держа в одной руке тарелку, а в другой – такой полный бокал вина, что в него, должно быть, нужно было вылить полбутылки.

– Черт, мама. Тебе нужно было просто переставить бутылку, а не пачкать бокал. – Я хихикнула, когда она поставила на стол бокал осторожнее, чем, вероятно, когда-то укладывала меня в постель в младенческом возрасте.

Закатив глаза, она поставила рядом с бокалом тарелку.

– Не лезь не в свое дело. У меня был длинный день, а это полезно для сердца.

Я фыркнула и вскинула брови, когда у меня наконец появилась возможность рассмотреть, что на ней одето: обтягивающие джинсы, которые, я была почти уверена, были моими, и ярко-красная блузка, которую, если я не ошибалась, носила моя сестра до того, как переехала отсюда.

– Как бы то ни было, Ворчун, что с тобой? У тебя неприятности в КЛ? – спросила она, садясь за стол и не замечая взглядов, которые я бросала на нее из-за того, что она вырядилась в мои штаны.

В середине дня она прислала мне сообщение, спрашивая, как прошла встреча. Я не ответила. Я даже не дала себе возможности подумать о том, хочу ли я рассказать им все о сделанном мне предложении или нет. Не то чтобы я постоянно лгала. Не лгала. Но… что, если из этого ничего не получится? Что, если я растревожу их понапрасну? За многие годы я принесла им достаточно разочарований.