От лучшего к величайшему - [67]
«Утром в воскресенье, когда мы только вышли из раздевалки, ракетная атака повторилась, – рассказывал он вчера в своем захватывающем интервью. – Завыли сирены, послышались крики о необходимости спрятаться в убежище. Мы слышали рев двух ракет. Видели, как они взлетели – действительно высоко. Потом они как бы растворились в небе. И тут мы услышали громкий взрыв, который происходит, когда израильтяне сбивают эти ракеты. Я совсем не ожидал того, что вдруг окажусь на самой настоящей войне».
Спорт и война. Даже при одном сопоставлении этих слов ощущается какая-то дисгармония и философское несоответствие. Интервью Эрншоу подчеркивает прежде всего какой-то сюрреализм происходящего: люди готовятся к спортивной игре в атмосфере реальной угрозы их существованию. «Они считают, что перехватчики защитят их, – говорит он о своих товарищах по команде – израильтянах. – Они верят в “Железный купол” (система противоракетной обороны Израиля) и в армию… Но, когда ты не привык к этому, тебя охватывают несколько иные чувства. Мне было действительно трудно, и я не мог избавиться от некоторого внутреннего потрясения».
Если Эрншоу решит покинуть Тель-Авив, к нему отнесутся с большим пониманием. Футбол начинает казаться чем-то неважным, когда над твоей головой летят ракеты. Однако один из самых любопытных моментов в военной истории касается того, что в периоды крупных конфликтов футбол начинал расцветать. Тем, кто по собственному выбору или необходимости оказывается замкнутым в зоне военных действий, кажется, что футбол (и вообще спорт) приобретает какое-то особенное значение. И стоит в этой связи задать вопрос: почему?
Наверное, самый известный эпизод с футболом во время войны произошел в Первой мировой войне. Во время Рождественского перемирия 1914 года газета The Times сообщила о футбольном матче между Королевским военно-медицинским корпусом и 133-й Саксонской дивизией германской армии, в которой, как пишет Дэвид Голдблатт в своей книге «Мяч круглый» (The Ball is Round), «пели “Боже, храни короля”, пили за здоровье монарха, а потом выиграли у англичан 3:2». Игра проходила в обстановке непередаваемого ужаса. Немецкий художник-экспрессионист Отто Дикс описывал окопы, «полные вшей, колючей проволоки, мух, блох, снарядов, бомб, подземных пустот, трупов, крови, спиртного, мышей, кошек, пушек, грязи, пуль, минометов, огня и стали – вот что такое война. Это работа дьявола».
Тем не менее в этом маленьком окошке мира в море бойни, которая оставит более двух миллионов трупов в течение всего двух лет, какой-то шотландец раздобыл мяч, и участок между двумя укрепленными траншеями превратился в футбольное поле, на «котором играли по всем правилам, а ворота были обозначены военными фуражками».
Спустя двадцать семь лет, уже в годы Второй мировой войны, футбол снова оказался в центре событий, но уже в другом контексте. На этот раз завороженными им оказались гражданские жители, которые не обращали внимания на разворачивавшийся вокруг них Апокалипсис. Как писал Саймон Купер, футбольный обозреватель: «22 июня 1941 года, в тот самый день, когда немцы вторглись в Советский Союз, 90 000 зрителей смотрели финал чемпионата Германии по футболу. О чем они думали тогда? Возможно, как и солдаты, участвовавшие в футбольном матче во время перемирия во Фландрии в Бельгии, они просто старались убежать от ужасов войны в эмоционально свободное пространство, в котором 22 мужчины гонялись за мячом».
Это также объясняет удивительный бум футбола сразу же по окончании обеих мировых войн. В финале чемпионата Норвегии, сыгранном летом 1945 года, было зафиксировано 158 000 претендентов на имевшиеся на стадионе 35 000 мест. Как пишет Голдблатт, после Первой мировой войны посещаемость футбольных матчей в Европе росла «почти в геометрической прогрессии».
Вот эта необходимость «убежать» от напряженности окружающей обстановки характерна и для Израиля. В документальном фильме «Когда настанет пятница» (When Friday Comes), снятом в зонах боевых действий на Ближнем Востоке журналистом Джеймсом Монтагю, футбол дает и общий язык, и общее понимание смысла происходящего. Пересекая границу между Израилем и Западным берегом через КПП «Мост Алленби», один из всего лишь двух контрольно-пропускных пунктов, которыми могут воспользоваться палестинцы для выезда с Западного берега и возвращения домой, Монтагю был остановлен довольно воинственной женщиной – израильским пограничником. В районе был объявлен высокий уровень опасности, и обстановка была напряженная. Джеймс, который только недавно получал в своем паспорте отметку о въезде в Иран, опасался допроса.
Однако стоило ему упомянуть о футболе, как лицо пограничницы тронула улыбка, и женщина вступила с Джеймсом в разговор, еще недавно казавшийся невозможным. «Я еду посмотреть первый матч команды “Маккаби Хайфа” против “Маккаби Нетанья” в…» – начал было Монтагю, но не смог завершить фразу. «“Маккаби Хайфа”! – воскликнула израильтянка. – Да это же команда моего родного города!» Ее интерес приобрел конкретные формы. «А кто ваш любимый игрок?» – спросила она. «Ну, мне нравится Янив Катан, но самый любимый – Йосси Бенаюн», – ответил Монтагю.
