От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке - [43]

К концу 60-х годов на Ближнем Востоке все громче заявляли о своих требованиях палестинцы. Дело уже не ограничивалось проблемой беженцев и защитой их прав. Палестинское движение превращалось в военно-политический фактор. Захват Израилем всей Палестины, создание израильских поселений в ее арабской части лишали палестинцев даже иллюзии существования у них национального очага, которым могли считаться не присоединенный к Египту сектор Газа и включенный в Иорданию Западный берег реки Иордан. Судьба изгнанников, лишенных родины, все больше создавала у палестинцев чувство единого народа с попранными правами. Возникли палестинские военно-политические организации, объединившиеся в 1964 году в Организацию освобождения Палестины. Правда, в конце 80-х годов новое поколение отчаявшихся и отчаянных молодых людей, выросших под израильской оккупацией, создаст властям Израиля проблему в виде невооруженного восстания — интифады. А пока что военно-политические организации палестинцев дестабилизировали не Израиль, а наиболее пострадавшую от войны страну — Иорданию. Ливан еще стоял на очереди.

В Иордании палестинские вооруженные формирования укрепились в лагерях беженцев и бросили вызов королевской власти, расшатанной поражением 1967 года. Громкую известность приобрели угоны самолетов международных авиакомпаний боевиками из левоэкстремистских палестинских организаций, базировавшихся в Иордании. В стране сложилось двоевластие. Для короля Хусейна встал вопрос о политическом выживании, и, опираясь на верные ему части, он начал боевые действия против вооруженных формирований палестинцев.

В августе — сентябре 1970 года в Аммане и других районах Иордании шли бои, в которых тысячи людей были убиты или ранены. Иорданская армия взяла верх, а после столкновений в июле 1971 года установила полный контроль над страной.

Ситуация в Иордании вызвала серьезнейшие международные осложнения и опасность новой вспышки конфликта на Ближнем Востоке. Палестинские военные формирования пользовались поддержкой прежде всего Сирии, которая была готова прийти к ним на помощь, а также Ирака. На Сирию было оказано колоссальное военно-политическое давление со стороны Израиля и США, сосредоточивших в разгар кризиса флот в Восточном Средиземноморье. Президент Никсон заявил, что либо США, либо Израиль должны будут осуществить военное вмешательство в Иордании, если Сирия или Ирак придут на помощь палестинским партизанам^{115}.

Советский Союз не был готов к вмешательству в конфликт. Экстремизм палестинцев отталкивал советских руководителей. Поэтому и в Заявлении ТАСС от 20 сентября 1970 года^{116}, Заявлении МИД от 24 сентября^{117} и в выступлении Леонида Брежнева в Баку 2 октября^{118} содержались обычные выпады против «происков империалистических и реакционных сил» и заверения в поддержке «справедливой борьбы арабских народов». На конкретные акции не было и намека, хотя советские органы массовой информации выражали симпатии к палестинцам.

Внимание советского руководства было занято гораздо более важным для него событием — смертью президента Насера.

Кончина тяжелобольного Насера 28 сентября 1970 года означала конец целой эпохи в советско-арабских отношениях. Когда в 50-х годах Насер пошел на исключительный по смелости шаг, начав закупать советское оружие и бросив вызов Западу, он не ожидал, что к концу жизни и само его политическое выживание, и судьба Египта окажутся теснейшим образом связаны с Москвой. Насер пользовался высокой репутацией и уважением советских лидеров, и это помогало ему вести египетско-советские отношения через пороги и подводные камни.

Приведу слова ныне покойного А.А. Громыко из его книги воспоминаний: «При всем риске впасть в крайность, подчеркивая роль субъективного фактора в конкретных условиях Ближнего Востока, беру на себя смелость сказать: «Проживи этот человек еще несколько лет, обстановка в районе могла бы сложиться и по-другому»^{119}.

Вернемся к беседе с Е.Д. Пырлиным^{120}.

Е.Д. Пырлин. Из всех, с кем я общался, наибольшее впечатление оставил Насер, и я вовсе не оригинален в своих оценках. Насер — это личность. Эта личность на десять голов выше других деятелей Арабского Востока — и нынешнего, и прежнего поколений. Беседы с Насером запоминались его хваткой, то есть он мог с ходу ответить на трудный вопрос и схватывал проблему целиком. Садат в этом отношении был чем плох? Он мог ухватиться за какую-то деталь, раскручивать эту деталь в ущерб главному. Насер видел проблему всю сразу. Я участвовал в восьми-девяти беседах, и каждая беседа оставляла огромное впечатление, тем более они все продолжались по пять-шесть часов. Насер под конец уже был тяжелобольным человеком. У него было сужение сосудов… Он не мог сидеть в одной позе больше трех минут и все равно выдерживал эти утомительные беседы, утомительные переговоры.

Трижды — в 1956, 1967 и 1970 годах — советская поддержка спасала режим Насера. Советско-египетское сотрудничество достигло беспрецедентных для «третьего мира» масштабов и в военной, и в экономической области. Оно же нанесло ущерб Египту в результате временного разрыва части сложившихся связей с Западом и ограниченного переноса на египетскую почву некоторых элементов советской социально-политической и экономической системы, оказавшихся неудачными и в СССР.